– А что если нет никакой кармы, что, если ты никому ничего не должен, можешь просто делать всё, что ты хочешь, просто делать всегда то что, хочешь ТЫ – разве это плохо? – говорит Мика.
Они пьют на кухне глубокой ночью. Компашка веселых друзей.
– Мик, но это же фигня какая-то,– говорит Том.
Том умный. Он слишком хорошо знает законы кармы.
– Спроси у Люси. Подай голос, Люси!
Люси пожимает хрупкими аристократическими плечами, углубляясь в стакан своего чистого вискаря. Без льда. Без колы. Всегда чистый. Про Люси говорят, что она вроде как ведьма. Шутка такая. Смех смехом, но она никогда никуда не опаздывает, не пьянеет, хотя больше и крепче всех пьёт, а ещё никогда не разувается и не меняет высоких странных причёсок. Все шутят, что летает она на метле, а за прическами и обувью прячет рога с копытами. А внутри у неё горит самый настоящий огонь – поэтому и вискарь не берет. Но все это дружеские шутки. На горячем не ловили.
– Люси, ты как всегда,– говорит Герда. Девочка из грёз, девочка – мечта принца на белом коне, – Карма есть. Если ты поступаешь хорошо – получишь хорошее. Нет – наоборот. Всё просто.
– А вот фигня это всё, – говорит Мика, – Что если всем по фиг, хороший ты или плохой. Вот почему, к примеру, грозовая молния ударит по башке не меня, а, скажем Жоржа…
– Блин, а че сразу я! – Жорж нервный и суеверный одновременно – жесть, а не сочетание, но его все любят.
– Ну не тебя, Люси.
– Меня не ударит, – бесстрастно говорит Люси.
– Ой, блин, как вы достали. Ну прохожего скажем ударит в сером костюме. Вон, на лавочке сидит, – Мика бесцеремонно тычет пальцем в раскрытое июльское окно.
– Жалко его, он хороший, – вступается за незнакомца Герда.
– А я значит нет? – вдруг злится Мика.
Он влюблён в Герду, ещё с первого класса, влюблён так, что воздух вокруг него вибрирует. Да только на принца Мика не тянет и не тянул. Пробовал много раз – но не тянул. Потом пробовал доказать, что лучше принца. Тоже не вышло. Теперь он пытается наглядно доказать, что карма – это фигня, ибо любовь к принцам это тоже своего рода карма.
– А чего ты злишься? – удивляется Герда.
Она одна ничего не знает, что о Микиных чувствах. Хлопает ресницами.
– Всё, хватит! – вмешивается Том, – Продолжи, Мика, мысль про этого в сером костюме. Знаешь, Герда, вряд ли в него ударит молния только лишь потому что мы об этом разговариваем. А если мы тут такие крутые, то мне, пожалуйста, миллиард евро. Прямо сейчас.
Прошла секунда, две, три – миллиард не появился, как ни гляди.
– Ну вот! Так что давай, Мик.
– Так вот, ударит в него молния. Все скажут – судьба такая. Он, наверное, очень плохой человек. А если нет, значит, его предки были очень плохие. А если и они все отличные, значит виноваты прошлые жизни. Тут уже не подкопаешься, никак не проверить. А бывает, человек ну просто дерьмо собачье, а у него все зашибись, и молнии в него не ударяют. Что тут скажешь? Ну, конечно, что карма его настигнет. Этим и утешаемся. А что если её нет? Что если молнии все равно по кому шарашить и ею никто не управляет?
– Тогда это страшно, – задумчиво моргает Герда, – Это анархия, беспредел и вообще не понятно, как тогда жить.
– А может, Гердочка, это свобода? – спрашивает Мика, завороженно наблюдая за траекторией её длинных ресниц.
– Кому нужна такая свобода!? – Герда почти плачет своими большими глазищами, и Мике тоже становится грустно – он не может долго на неё злиться.
– Да всё проще гораздо, – машет рукой Жорж. Он не любит, чтобы долго расстраивались, – Просто этот, который дерьмо собачье, наверняка богат, и у него есть дорогие громоотводы. А этот в сером костюме вон под деревом сидит, о безопасности своей не заботится.
