Едва различимое теплое мерцание, в выбитых окнах третьего этажа, сообщило Леониду, что этой ночью он будет не один. На что он рассчитывал? Когда он еще даже не открыл конверт, а только взял его в руки, то сразу почувствовал, что пустое здание, как и старательно забытый ритуал, ждут его.
Все усилия, все вершины, все возможности и даже то каким человеком Леонид теперь стал – всё меркло по сравнению с событиями пятилетней давности.
Скривив рот в приступе невнятного отвращения, Леонид ощутил нарастающую боль в ноге. Успокоив нервно колотящееся сердце долгим выдохом, Леонид стиснул ручку своего портфеля, и прихрамывая, на ранее сломанное колено, направился внутрь. Давно стоило покончить с этим.
Территория заброшенного здания, как и раньше, была огорожена забором. Кажется, за эти годы ничего и не изменилось, словно время не властно над этим местом. Двигаясь вдоль забора, Леонид уже начал думать о том, что проход, которым они пользовались еще детьми, заделали, как вдруг наткнулся на знакомый, оторванный, практически вырванный, кусок профлиста. Торчащие во все стороны загнутые края выглядели так, будто дикий зверь вырвался наружу. Леонид взглянул на дышащее оранжевым теплом окно третьего этажа. А может зверь никогда и не покидал свою обитель?
За забором встречает поросль, достающая до груди. Фонарик в телефоне тут же тухнет, но времени разбираться нет. Кажется, что поросль таит немало опасностей, поэтому торопясь и нервничая, Леонид выставляет вперед руку с портфелем и пробирается к мрачному зданию.
Раньше, когда они были еще детьми, они не знали, что это за здание. Родители говорили ни в коем случае не приближаться к нему и не пытаться попасть внутрь, но кто же в пятнадцать лет слушает родителей. Так и появился этот, закончившийся трагедией, ритуал.
Скрипящие, словно призраки, старые двери; хрустящие, как кости под ногами, разбитые окна; вековая пыль и плесень, заползающая в твои легкие; выцветшие потрескавшиеся стены, обнажающие свои кирпичные внутренности с цифрами и имена прошлых смельчаков – это здание будто специально создано для ритуала. Странно почему здесь нет извечных обитателей любой, самой темной бездны – омерзительных насекомых или червей. Леонид двинулся с вытянутыми пальцами вдоль стены едва не касаясь её, словно он мог одной только кожей читать надписи. Найдя свое имя, он вложил палец взрослого мужчины в выскобленное еще подростком слово на стене. Прямо под “Леня” значилось с таким трудом стертое из памяти, но отдающееся болью в колене “Артем”.
Леонид достал свой телефон. Несмотря на попытки оживить экран, он оставался глянцево черным куском стекла. На самом деле он ожидал чего-то в этом том духе.
Сейчас ему кажется, что сердце раньше никогда в жизни не билось с такой силой. Это какой-то вздор, ведь он бывал здесь раньше. И не раз. Он был подростком. И… никогда так не боялся.
Чего он, собственно, боится? В самом худшем случае здесь можно заработать столбняк или подцепить какой-нибудь вирус, который быстро задавят современные антибиотики. О, если бы это было возможно! Заразиться неизлечимой болезнью и умереть в муках через несколько лет. Да, он бы согласился на многое, лишь бы не проводить ритуал.
К удивлению Леонида, когда он поднялся на третий этаж и увидел теплый свет разведенного костра, на душе стало немного легче. Но спокойствие было недолгим, ведь нигде не было того, кто развел этот костер. Это ничего не значит. Скоро он вернется, а пока нужно занять свое место. Нужно приготовится.
Пройдя к металлической бочке с горящими внутри досками, Леонид остановился на краю тьмы. Внутри бочки лежал, облизываемый пламенем, белоснежный козлиный череп.
