«Ещё один чёртов день», – подумало отражение девушки, облачённой в небесно-лазурные цвета обслуживающего персонала орбитальной станции, приятно улыбаясь в ответ. Улыбка, выработанная годами. Несколько десятков мышц занимают свои места на лице, словно маленькие частички металла во внезапно появившемся магнитном поле.
Глядя на своё отражение, девушка в который раз удивляется: откуда берётся эта иллюзорная радость? Лицо источает доброжелательность и любезность, а глаза игриво блестят.
А ведь прямо там, за этими глазами, настоящая она.
«Последний чёртов день, – повторила про себя девушка. – В этот раз точно последний».
Поправив причёску и расправив воротник, руки машинально скользнули к идеально сидевшему беджу «АИИА» и, найдя некий недоступный обычному глазу баланс, оставили его в покое.
Её смена уже закончилась. Последняя смена на этой чёртовой станции закончилась несколько часов назад.
Она устроилась в гостевой сервис орбитальной станции, когда была ещё молода и глупа. Тогда космос казался ей неизведанной сферой, открытой для всех желающих, – стоит только приложить немного усилий и тебя ждут необычайные приключения. Как это обычно бывает, приключений не произошло, а всё необычное выпрямилось и сгладилось под давлением рутинной повседневности. И вот, приближаясь к своему очередному юбилею, девушка решила бросить всё это.
«Пока не стало слишком поздно», – произнесла она вслух.
Медленно и размеренно вдохнув синтетический воздух полной грудью, развернувшись, она резко выдохнула и плавно проплыла по служебному помещению, выскользнув в общий тоннель по направлению к залу ожидания.
– Сообщение для отца.
Браслет на руке отправил виброотклик, сигнализирующий о начале записи. Могло показаться, что её голос звучит звонко и весело, но, когда сообщение достигнет её отца, он сможет различить в нём оттенки усталости и безразличия.
– Привет. Я вроде как закончила, но из-за погоды сообщение приостановили. Говорят, может даже буря подняться. Поэтому придётся ещё немного поработать. Кому-то же нужно развлекать прибывающих гостей. Насчёт моего дня рождения, если ты что-то планировал, не заморачивайся. Как вернусь, сходим куда-нибудь, посидим спокойно, по семе…
Внезапно всё вокруг погрузилось во тьму. Первая эмоция – страх. Орбитальная станция под руководством искусственного разума работает как идеальные механические часы. Тут же загоревшееся красное освещение свидетельствовало об аварийной ситуации. Первая мысль – «Учения?» – ошибочное предположение. Проработав на станции достаточно длительное время, Анна была причислена к узкому кругу своих, куда входили независимо от должности и статуса на борту. Об учениях её бы предупредили заранее.
Двойной виброотклик браслета на руке одновременно свидетельствовал об отправке сообщения и напоминал о том, что время не остановилось. Что-то произошло. Прямо сейчас на этой станции что-то произошло. Что-то, из-за чего включился аварийный свет. Нельзя стоять на месте. Нужно что-то предпринять!
***
Грязно-красные огни, медленно затухающие и столь же неспешно разжигаемые известной причиной, проникали через остекленевшие глаза Томаса Эрентраута глубоко в его сознание.
– Эй, салага! Какого хера?!
Томас много трудился для того, чтобы соответствовать назначению на орбитальную станцию, именуемую в простонародье за её необычный ход движения по небу для наблюдателя с земли – Сектет. Он был хорошо обучен и знал, как должен действовать в данной ситуации. Но сейчас его тело заледенело, а в голове крутилась чёрно-белая лента воспоминаний. Воспоминаний о беспечных годах, проведённых в академии, о том, как в детстве они вместе с Себастьяном ловили жуков, о том, как он похоронил мать, о том, как сильно потел, оставшись наедине с Лейлой и так ничего и не смог предпринять, хотя она ожидала от него определённых действий. Почему он вспомнил такой малозначительный эпизод из его жизни, казавшийся давно забытым и не имеющим никакого значения?
