Роман-трилогия
«РАБ»
Пока человек чувствует боль – он
жив. Пока человек чувствует чужую боль – он человек.
(Франсуа Гизо)
КНИГА ВТОРАЯ
Глава пятнадцатая
Тамалия
Ехать пора, а Антер у себя в комнате
сидит, чёрт, ну выйди же проводить! Если бы не сложная операция,
пожалуй, просто тихо ушла бы, и всё. А так... вдруг не вернусь,
хочу, чтобы он вспоминал: я с ним всё-таки попрощалась.
Привычно запускаю сканирование на
«жучки». Ещё не хватало, чтобы за Антером кто-нибудь следил.
Ничего. И это уже начинает беспокоить.
В самые первые дни ко мне пытались
запустить какой-то виртуальный подслушивающий файл, уничтоженный
моей сетью в качестве вируса. С тех пор постоянно жду, когда же
пойдут более материальные устройства, чтобы вовремя их засечь и
нейтрализовать, не вызвав подозрений. Я здесь второй месяц, даже
если местные службы пытались проверить уровень моей техники, всё
равно уже должны были совершить вторую попытку.
Впрочем, система сигнализации у меня
тоже с Матушки, не пропустит никакой лишней мелочи, если бы её
попытались ввести внутрь. Вернусь – вплотную займусь этим вопросом.
Не хватало еще вызвать с этой стороны подозрение.
Если вернусь...
Поднимаюсь, стучусь. Оделась попроще
– брюки, футболка и жакет, – чтобы не подтверждать мысли о ночном
свидании. Хотя понятно, что на свидание в чём угодно идти
можно.
– Открыто, – сообщает.
Захожу. Полусидит на кровати, под
покрывалом, сбоку воспроизводитель с книгой – читал, что ли? Плечи
и грудь как обычно открыты, красавец мой.
Надо же, комнату наконец-то
перенастроил! Пока обвожу взглядом – смотрит настороженно, неужели
до сих пор ждёшь, что ругать буду?! Улыбаюсь, и правда уютнее
стало.
– Я ухожу, – говорю.
– Посадить вас в машину? –
спрашивает, отводя глаза. Умеет же он спросить, что мне взвыть
хочется! Качаю головой, присаживаясь на кровать. Молчи, дура, не
вздумай что-нибудь ляпнуть. Лучше бы не заходила, не прощалась.
Себе только сердце рвать.
– Просто хотела проститься, –
улыбаюсь, – и удостовериться, что всё в порядке.
– Конечно, всё в порядке, госпожа,
как пожелаете.
– Ладно, – поднимаюсь, несколько
мгновений смотрю на него, не выдерживаю. Наклоняюсь, прикасаюсь
губами к щеке. – Надеюсь, всё будет хорошо.
Щека едва уловимо пахнет средством
для бритья, чуть колется, может, нужно было плюнуть на всё и...
Ухожу. Антер за мной не идёт. И к
лучшему.
Душа остаётся дома, невидимой
ласковой кошкой сворачивается рядом со своей нежданной болью,
кладёт голову на колени, пожалуйста, пусть у тебя будет спокойная
ночь. А мне хватит и разума.
Антер
Захожу в спальню Ямалиты. У неё одно
из окон выходит в сад, как у меня, а второе на дорогу. Можно было,
конечно, выглянуть в то окно, что возле лестницы, но желание войти
сюда, узнать, не заперла ли, почти непреодолимо. Мимолётно
удивляюсь, что открыто, неужели настолько доверяет? Не буду же я
рыться в её вещах. Дрянное это дело.
Смотрю, как она закрывает дверь дома,
запускает сигнализацию, садится в машину. Пару дней назад букет
Селия куда-то исчез, интересно, это он сам озаботился, или кто-то
решил присвоить? Глянуть, что ли, на записи... Не хочется. Вообще
ничего не хочется, она всё-таки уехала. Прикасаюсь рукой к щеке,
зачем же ты издеваешься надо мной?
Подхожу к кровати, накатывает такая
тоска. Темнеет, и её нет здесь. И не будет этой ночью.
На столике возле кровати фотография –
Ямалита на фоне какой-то земной достопримечательности, в соломенных
волосах солнце с ветром играют в прятки, выглядывая из
развевающихся прядей. Ласковый взгляд и мягкая улыбка. Тали. Такая
пронзительно искренняя. Не могу на неё смотреть.
Ложусь на постель, вдыхаю остатки
пьянящего аромата, кто-то будет наслаждаться ею всю ночь, а
дешёвому подержанному рабу достался обжигающий поцелуй в щёку.
