Айденион Огненнокрылый
Широкие и мощные черные крылья с огненно-красными всполохами рассекали небесное пространство двумя безупречными лезвиями. Ветер свистел в ушах Айдена, а закатное солнце отражалось в зеркально-черных глазах с будто пляшущим внутри пламенем.
Седьмой принц оказался единственным из братьев, чей цвет чешуи был почти черным. Не истинно черным, как у отца, нет. Увы. С красными подпалинами, с огненными переливами, будто под этой самой чешуей бурлила раскаленная лава. И все же – черным. Это должно было говорить об особенной силе сына императора Вайлариона. Тот в Новой Райялари давно уже был символом. Почти богом. Даром что исчезшим три сотни лет назад.
Но иначе и быть не могло, ведь Вайларион Черная Смерть оставался последним из драконов, в ком не было ни капли человеческой крови.
Отец. Живая легенда… И тот, на кого Айденион был больше всего похож.
Принц повернул голову и взглянул на самого старшего из своих братьев. На Элайдариона по прозвищу Золотой Закат. Его чешуя была одноименно золотой, как у матери, но под каждой чешуйкой, словно тень, рассыпалась черная пыль – цвет отца.
Айден взглянул чуть дальше, а затем по очереди посмотрел на каждого из остальных братьев. Гленхейдлион, Иланшерлион, Сирглинарион, Ольгердарион и Ренлинарион… Айден всегда терпеть не мог длинные драконьи имена, а потому предпочитал звать родню укороченными кличками, что, впрочем, никогда не одобряли старейшины, приучая всех принцев чтить законы возрожденного крылатого племени и новой империи, которую они построили на руинах старой.
Однако несмотря на все усилия Айден никогда не придерживался правил, и ему это всегда сходило с рук. Он был самым младшим и одновременно самым черным из всех…
Из-за этого он частенько ругался с Гленхейдом и Иланшером, а Элайдар и вовсе, казалось, всегда смотрел на него свысока. Когда Айден родился, Элайдар уже считался дофином империи, будущим правителем Новой Райялари. А потому появление еще одного брата с почти черной чешуей вряд ли могло понравиться принцу, который видел себя когда-нибудь в будущем великим императором людей, драконов, нелюдей и колдоморфов.
Впрочем, когда их родители исчезли в тумане разорванного пространства, ссоры стали реже. Словно каждый из братьев начал чешуей ощущать, что в этом мире у них уже не осталось больше родной крови.
И вот сейчас они летели все вместе над бескрайними полями и лесами империи, и общее дело заставляло Айдена чувствовать то главное в них всех, что было спрятано в самих венах, в основе их существа, – единство.
Однако последние несколько часов седьмой принц не мог отдать себе отчета в том, почему испытывает беспокойство. Что-то зудело под ребрами, мешая нормально сконцентрироваться и выполнять работу, которую они с братьями делали регулярно – искали магические всполохи и разрывы пространства в Новой Райялари.
Империя была велика, и так просто почувствовать, где происходит то или иное магическое возмущение, невозможно. Более того, невозможно определить, не нарушены ли границы резерваций, не сошел ли с ума какой-нибудь особенно сильный маг и не уничтожил ли уже несколько десятков деревень. Конечно, до правителей королевств рано или поздно дойдут слухи, слуги и гонцы принесут вести с дальних земель, но, как правило, в такие моменты бывало уже поздно.
Кроме того, никто из слуг не сможет доподлинно разузнать, не произошло ли нового катастрофического искажения магии и не зародилась ли сейчас где-нибудь в лесах четвертого или пятого королевства очередная волна неконтролируемых колдоморфов. Однажды братья уже пропустили такую волну, и на границе Йенлавей образовалась чаща шерблайдов, с которой теперь почти невозможно было что-либо сделать.
