Пять лет назад. Москва, Волынская
больница, реанимационная палата травматологического отделения.
Едва приоткрыв глаза, сквозь мутную
пелену я увидел, что меня привезли в палату, пальцы ног казались
ледышками. Тонкое одеяло, лежавшее поверх простыни, используемой
вместо пододеяльника, не давало ощущения тепла. После наркоза
сильно знобило. В животе, напротив, были огненно-жгучие ощущения
зияющей раны. Я старался не шевелиться, каждое движение казалось
невыносимым, даже дрожать от холода было больно, я пытался
расслабиться, чтоб дрожь не отдавалась пронзительными ощущениями в
каждой клеточке. Медсестра положила в ноги грелку, стало немного
теплее, и я провалился в сон.
Сквозь сон было слышно, как за чисто
символической перегородкой к соседу по реанимационной палате пришли
посетители – взрослая дочь с внуком. Внук делился с дедушкой
школьными успехами.
- Дедушка, я выучил стихотворение.
Могу тебе рассказать, - мямлил мальчишка.
Голоса деда я не слышал, видимо ему
тоже было не до разговоров. А мать ребёнка, особо не задумываясь о
том, где находится, тараторила:
- Да, расскажи, расскажи. Такое
хорошее стихотворение, дедушке очень понравится. Учительница
поставила пятёрку, ты, наверное, так хорошо его рассказывал в
школе.
Так хотелось, чтоб они замолчали или
ушли. Каждый звук, произносимый ими, отзывался в моём теле
болезненными вибрациями. Что за новые порядки пускать в палату
реанимации посетителей.
Вскоре в палату вошла медсестра,
шикнула на женщину с ребёнком, сделав замечание, что в реанимации
можно разговаривать только шёпотом, и поторопила их к выходу.
Наконец-то они ушли, можно спокойно поспать.
Я плохо ориентировался сколько
прошло времени, в палате окон не было, а по другим характеристикам
сложно определить ночь сейчас или день. То и дело ко мне подходили
врачи и медсестры, подключали какие-то приборы, обрабатывали швы,
делали уколы. Периодически просыпаясь, я искал глазами свой
телефон, думая только о том, что нужно позвонить домой и сказать,
что всё в порядке, я в больнице, но моих вещей в поле зрения не
было и тут же я снова проваливался в сон.
Текущий период.
Даже сейчас, давая оценку
произошедшему тогда, пять лет назад, я не смогу быть достаточно
объективным. Слишком странными казались стечения обстоятельств. И
поверить в то, что за этим не стоял никто из моих деловых
партнёров, мне трудно. Но не пойман – не вор.
Я потерял всё – компанию,
недвижимость, капитал, женщину, которую тогда казалось мне, любил.
Но об этом теперь не было особого сожаления. Я потерял большее –
веру в свои силы и доверие к людям.
Внутренний стержень, который
позволил мне ранее построить высокодоходный бизнес, видимо был
повреждён в той страшной аварии и его осколки удалены во время
последующей серии операций. Я сломался не только физически, а был
уничтожен, раздавлен и размазан, как комар по стене. С этим
справиться было сложнее.
Умом я понимал, что если один раз
выстроил бизнес с нуля, то технически смогу повторить это сколько
угодно раз. Нужно только поставить цель. Внешние ресурсы остались
теми же и доступ к ним есть у любого. Но проблема в том, что на это
у меня не осталось внутренних ресурсов. Предательство по всем
фронтам сыграло свою злую шутку. В голове была только одна мысль по
этому поводу: «ничего не хочу». Полная апатия.
В свои тридцать с лишним лет я
ощущал себя восьмидесятилетним стариком. Причём не биологически,
так как физически мне удалось восстановить работу всех органов и
систем, регулярные тренировки в зале также приносили свои
положительные плоды, я был физически крепок и чувствовал себя
полностью здоровым.
