В тот вечер судьбе, как участнице
многих и не зависящих от человека событий, угодно было прогреметь
Лизе в самые уши: тра-та-та-там. А может, это были вовсе не фанфары
судьбы, а трубные звуки, доносившиеся из окон соседнего здания
музыкального колледжа? Неважно. В любом случае, они заставили
девушку повернуть голову в направлении проезжающего мимо
мотоциклиста. Отъехав от девушки метров на пять, он вдруг внезапно
остановился, развернулся и оказался в двух шагах от неё, такой
большой и крепкий, весь обтянутый чёрной кожей, в огромных чёрных
ботинках, на нём даже блестящий шлем был чёрным. Парень
расположился у цветника и, озираясь по сторонам, резко повернулся к
Лизе. Когда снял шлем, перед её взором открылась густая копна
тёмно-русых волос. Ну прям Ричард Маркс в молодости, очень похож.
Она онемела, глядя на это очарование, и невольно опустила телефон,
по которому только-только разговаривала с подругой. В глазах Лизы
незнакомец казался пришельцем с другой планеты, из другого мира, не
иначе. Если бы не Джек, который норовил сорваться с поводка, так и
стояла бы пришибленной ещё долго, только что рот от восторга и
удивления не открыла, ибо такой красоты и мощи она, кажется,
никогда не видела, хоть и прожила на этом свете почти двадцать
лет.
– Здрасти. Чё смотришь? – Парень
встретился своими карими глазищами с её синими, внимательно
скользнул по миловидному лицу, сосредоточенно изучая каждую черту.
– Нравится байк? – «Ричард Маркс» похлопал по сиденью
мотоцикла.
Раньше она непременно бы сделала
замечание за это «чё», «ты», и «здрасти», но сейчас просто не
заметила таких пустяков, ибо внешний образ незнакомца с лихвой
покрывал недостатки воспитания. «Какой приятный бархатный голос, –
подумала Лиза, – просто обволакивает. Бывает же такое
совершенство».
– Да, – тихо ответила она и
почувствовала, что краснеет.
– Тогда садись, прокачу. Надеюсь,
твоя собака не будет против. – Джек вяло гавкнул. – Вот видишь,
псина согласна.
Незнакомец внимательно следил за
эмоциями девушки, с лёгкой улыбкой наблюдая, как её щёки
покрываются румянцем. Лиза излишне резко отрубила:
– Нет. – И перекинула свою тугую, до
самого пояса, светло-русую косу на другую сторону. Всегда так
делала, когда волновалась.
– Да. Нет… Ты другие слова знаешь?
Совсем дикая?
В её глазах полыхнул огонь:
– Мой слог – кружева из арматуры. –
А потом тихо добавила: – Спасибо за приглашение, но я боюсь
мотоциклов.
– Привыкла ездить на машине?
– Почему сразу на машине? Ещё не
заработала на такую роскошь. – Лиза не заметила, как довольно резво
заговорила с байкером. – Пользуюсь иногда электросамокатом, когда
есть в этом необходимость. Но электросамокат не мотоцикл.
Незнакомец кивнул.
– Это точно. Учишься в универе?
– Да, в гманитарно -
педагогическом.
– Ну вот, а говорила, что у тебя
слог – кружева из арматуры. Кто нанёс тебе травмы, не совместимые с
самооценкой?
– Так считает бабушка, она всю жизнь
проработала в школе, да и права она, устная речь у меня не так
хорошо развита, как письменная. Я вообще не гуманитарий, а больше
технарь, но всё равно решила стать филологом.
Незнакомец усмехнулся:
– Стремишься к совершенству?
Перфекционистка?
По тому, как девушка сузила глаза и
поджала губы, он понял: попал в точку. Однако через секунду она
гордо вскинула подбородок и, чётко разделяя каждое слово, ответила,
в собственных глазах спуская с пьедестала, на который его недавно
возвела:
– При чём здесь это? Мне. Нравится.
Будущая. Профессия. Ну а вы? Наверное, москвич? – Последний вопрос
прозвучал резко, как приговор.
Лиза всегда считала, что москвичи,
как отдельное сословие, оторваны от реальной жизни и избалованы,
многие из них совершенно не в курсе, что существует другая,
реальная жизнь, без привилегий, особых возможностей и блюдечек с
голубой каёмочкой.
