— Двенадцатый перебивает ставку!
Решайтесь, господа. Такого товара ещё не было в нашем зале. Дикая.
Непокорная. Смотрите, как сверкают эти зелёные глаза! Опасная!
Разбила голову охраннику, а ещё…
Я стою в затемнённой комнате на
подиуме высотой в две ступени. С трёх сторон на меня направлены
яркие фонари, освещая каждую деталь моего едва прикрытого тела.
Нет, я не голая, на мне кремовое
платье, едва прикрывающее бёдра.
Нереально красивое платье. В другое
время я бы пищала от восторга, рассматривая изысканный узор из
бисера и шёлковых нитей.
Тонкие бретельки, струящийся шёлк.
Платье выглядит как ночная сорочка. Неописуемо дорогая ночная
сорочка.
Очень красивое, изысканное, стоит
как автомобиль премиум класса, не ниже. Я это точно знаю, потому
что взяла заказ вместе с подругой сфотографировать это платье и всю
коллекцию для каталога.
Но сейчас мне точно не до
тряпок.
Сейчас идёт аукцион, где я — главный
лот.
Уже четверть часа я стою,
подрагивая, разглядывая тёмные силуэты в зале за столиками.
Из-за слепящего света я вижу лишь
контуры. То один, то другой, поднимает руки, и тогда болезненно
худой ведущий в белоснежном костюме называет номер и ещё активнее
расхваливает меня.
Средневековье какое-то, а не
двадцать первый век. Столица, называется. Эй, народ, крепостное
право давно отменили, как и рабство.
Когда я читала, что девушек
где-нибудь в арабском мире похищают и удерживают насильно, я
сочувственно качала головой и думала, нефих соваться к диким
арабам.
И что же? Я не в арабских странах, я
вполне себе в современной Москве. Как миллионы других, приехала
сюда на заработки. Работала себе спокойно фотографом, умудрилась
раскрутиться, собрать клиентскую базу.
Даже на пьяных свадьбах умудрялась
ускользать от проблем. Сейчас я уже не фотографирую людей: стала
дорогим фотографом «предметки», делаю снимки премиум вещей для
каталогов и интернет-сайтов.
Да, были дурные заказы, странные
заказчики, но такого я даже подумать не могла. Как же я так
вляпалась?
— Семнадцатый, благодарю! Ставки всё
выше, господа! Кто же станет обладателем сегодняшнего лота?
Понимаю, вы видели немало красавиц, но эта! Идеальными формами
никого не удивить, понимаю. Но вы всмотритесь! Посмотрите
внимательнее на изгибы этих бёдер. А грудь! Никаких бюстгальтеров!
Форма груди безупречна!
Ведущий делает шаг ко мне, но тут же
останавливается. Крепче сжимает золотой микрофон и чуть пятится от
моего взгляда, нервно сглотнув.
Ещё бы. Под его глазом расцветает
фингал, а на губе ссадина. Этот дохляк опасается меня даже в
связанном состоянии. Правильно делает, что опасается, я могу и
снова головой зарядить.
Именно из-за попыток драться мои
руки сейчас связаны за спиной, а ноги стянуты верёвкой лишь
настолько, чтобы делать небольшие шаги. На губах, кстати, широкий
пластырь, поэтому говорить и звать на помощь я не могу.
Я не дёргаюсь сейчас лишь только
потому, что рядом со мной стоит огромный амбал-охранник, которому
мои тычки побоку.
— Смотрите, смотрите, господа! —
опасливо глядя на меня, говорит в микрофон дохляк-ведущий, — какие
взгляды бросает эта тигрица! Восьмой, благодарю! Ставка ваша! Кто
перебьёт ставку восьмого гостя? Так вот, о глазах. Огромные,
изумрудные. Посмотрите на экран, чтобы оценить.
Дохляк смотрит мне за спину, и я
подавляю желание оглянуться, крепко зажмуриваюсь.
— А ну глаза открыла, — тихо говорит
амбал, — иначе я спущу с тебя трусы и оставлю так болтаться.
Я открываю глаза, поджимаю губы и
смотрю прямо перед собой. Угроза реальна. Этот парень, несмотря на
свой грозный вид и габариты, прям интеллектуал.
У него рассечена бровь, я всё же
умудрилась ударить его, когда он меня ещё недооценивал.
