«Любовь строит, долг хранит, а месть разрушает
– но иногда лишь так
можно восстановить справедливость».
Восточная мудрость.
Глава 1
Природа медленно угасала, унося с собой последние отголоски летнего тепла. Деревья, ещё недавно пылавшие золотом и багрянцем, теперь стояли обнажённые: их чёрные силуэты в утренних сумерках напоминали штрихи тушью. На фоне бледнеющего неба ветви сплетались в причудливый узор, словно тонкие трещины, прорезающие перламутровую дымку рассвета. Где-то в этой паутине порхнула птица, и узор на миг содрогнулся, нарушив свою хрупкую гармонию. Воздух, пропитанный влагой, казался тяжёлым, как мокрая ткань. Он обволакивал, наполняя лёгкие сыростью земли и запахом прелых листьев. Озеро лежало неподвижное, в тёмной глади отражались серые клочья тумана, ползущие над водой. Даже время, казалось, текло медленнее – густое и вязкое, словно смешанное с туманом.
В предрассветной тишине было что-то щемящее и в то же время умиротворяющее. Будто природа знала – её угасание лишь пауза, за которой последует возрождение. А пока она замерла в хрупком равновесии между жизнью и забытьём.
Маша стояла у кромки воды, любуясь прекрасной картиной природы. В груди щемило – не от осенней сырости, а от странного чувства: будто она сама часть этого увядания. Девушка приподняла воротник белого пуховика, плотно прижала его к шее и застыла, боясь нарушить хрупкое затишье. Вода у её ног отливала чёрным блеском, и казалось, в бездонной глубине таится что-то древнее, гнетущее – не знающее света, не ведающее времени. Не было ни прошлого, ни будущего – только тишина, пропитанная запахом прелых листьев, и щемящее одиночество. На миг ей показалось, что стоит шагнуть вперёд – и она растает в этом тумане, как пушистый снег в тёплых ладонях. Один шаг – чтобы стать частью этого тихого угасания. И в этом не было бы ничего страшного.
Туман над озером медленно рассеивался, уступая место первым розоватым отблескам рассвета. Слабые лучи, пробившись сквозь сумрак, тянулись по воде золотистыми отсветами. Где-то вдалеке, проснувшись, ударила крыльями птица.
Маша не заметила, как ступила в воду, которая начала медленно просачиваться в кроссовку. Вдруг – едва уловимое, почти невесомое движение воздуха – словно кто-то нежно провёл пальцами по её волосам. Она непроизвольно обернулась и увидела его.
Высокий широкоплечий парень стоял в паре шагов, застыв, будто боялся её спугнуть. Куртка защитного цвета, джинсы, заправленные в берцы. Слегка растрёпанные тёмные волосы и лёгкая щетина придавали его лицу мужественную небрежность. В глазах читалась непонятная тревога, и вместе с тем в их глубине таилось что-то тёплое, успокаивающее.
– Вы в порядке? – спросил он.
Голос, низкий, чуть хрипловатый, прозвучал неожиданно мягко. Маша ответила не сразу, наблюдая, как бледный свет скользнул по его лицу, и на мгновение в глазах вспыхнули бледные отблески, делая их почти янтарными. «Интересно, почему он смотрит на меня с таким участием?»
– Да просто… не спится… – наконец пробормотала она, опуская взгляд.
Он кивнул, словно не ожидал услышать ничего другого, и его губы дрогнули в лёгкой улыбке.
– Я здесь на даче друзей остановился, – сказал он, указывая удочкой в сторону деревьев.
– А я… – Маша на секунду запнулась, решая, стоит ли откровенничать с незнакомцем. – Я тоже… То есть, нет, я не у друзей, – уточнила она. – У нас тут своя дача. Дедушкина.
Девушка неожиданно улыбнулась своей неловкости, и её улыбка разрядила лёгкое напряжение.
– Вам не мокро? – парень кивнул на её ноги.
Маша опустила голову, ойкнула и дёрнула ногой, словно обожглась. Они рассмеялись одновременно.
– Ой! Я даже не заметила…
– А я было подумал… – он запнулся, неловко перекладывая удочку из руки в руку. – Подумал, что вы… э-э… ну, в общем…
