Часть первая. Подводный дворец
Артём, не смотря на свои уже прожитые двенадцать лет, видел море впервые. И его безумно восхищала эта несказанная красота. Он шёл по берегу позади своих родителей то и дело приближаясь к накатываемым туда лёгким, шипящим, источающим пену и брызги волнам.
Отец с матерью иногда оглядывались на тяготевшего к кромке накатываемой воды мальчика, предупреждали, чтоб не заходил он далеко к волнам, но Артём и сам понимал их опасность и разумно шёл, обмокая в пенной воде едва ли чуть выше колен. Ему очень нравились эти, слегка шипящие пенные узоры, приятной прохладой мерно обдающие его ноги.
Волны гулко лопались, налетая на прибрежные камни. Их остатки прозрачными тонкими пластами накатывали на береговой песок и умиротворённые уходили обратно в море, лаская открытые ступни и голени мальчика.
И всё же он решил подойти ещё ближе к глубинам моря, где биение волн заметно усилилось и клочья пены на них стали выглядеть очень агрессивно, яростно, размашисто. Но это лишь раззадорило мальчугана. Теперь он представлял эту, бурно движущуюся массу, огромной стаей злобных змей, неудержимо стремящихся к какой-то губительной для кого-то цели.
Одна из волн донесла до него небольшую палку и, подхватив её, он стал избивать этих, наполненных злобою «тварей», тихо приговаривая: – А вот вам ещё, а вот так не хотите ли, знайте меня, проклятые!
Наконец, его внимание привлекла, слегка обнажаемая меж волн, на редкость большая и очень красивая раковина. Мальчик не выдержал и спустился к ней. Там волна накатывала уже значительно выше колен. Но это не смутило его. При очередном уходе волны он поднял эту удивительную находку и, восхищённо оглядев, и ощутив неодолимое желание приложить её к уху, немедленно сделал это и стал в неё вслушиваться.
Слышался шум волн. Но не тот, который исходил до этого от прибоя, – доносился далёкий, но очень чёткий звук, казалось, огромных океанических валов. Мальчик призрачно видел их горбатые, вспененные, уходящие в неизвестную, загадочную даль, силуэты.
Шум и видящиеся волны постепенно слабели, исчезали. Перед глазами и слухом возникала сумрачная с гнетущей пеленой тишина. Раковина из рук незаметно исчезла.
Наконец стали видны какие-то, проявляющиеся из сумрака, силуэты. Слух начал улавливать необычные, словно клокочущие звуки. На душе стало немного спокойнее, но необычность и загадочность положения всё же изрядно волновали.
Звуки прояснялись, усиливались. Удивляла необычность их. Пространство наполнялось каким-то кваканьем, пощёлкиваниями, урчанием и ещё множеством самых разнообразных звуков, никогда не встречаемых Артёмом на земле.
Однако этот, обдающий загадочной новизной мир становился несказанно притягательным, заманчивым, словно очень и очень родным.
Но тут мальчик вспомнил о своих, оставшихся где-то на берегу, родителях и на него нахлынули мысли о возможности возвращения к ним.
Пространство же вокруг постепенно прояснялось. Стали видны, развевающиеся от его движений, заросли придонных растений. Такие он видел с берега, но здесь они были настолько гигантскими и великолепными по красоте, что Артём потерял, напавший было на него страх, и с восхищением стал наблюдать на, раскачивающиеся и расступающиеся перед ним, синие и зелёные ветви этих подводных деревьев.
Наконец мальчик посмотрел вверх, откуда исходил пучок света и меж покачивающихся крон увидел вместо солнца какое-то туманное и расплывчатое, хотя и довольно светлое, пятно.
– Должно быть очень глубоко, – подумал он. Но возвращаться наверх теперь почему-то не хотелось, и мальчик с нарастающим удовольствием поддавался, уносящему его с невероятной скоростью, потоку.
