РАМИР, или ЦЫГАНСКИЙ СЫН
Путник.
Рамир проснулся от утренней свежей прохлады. Медленно, нехотя открыл глаза, огляделся. Костёр погас. На его месте только его тёмное пятно пепелища. Вокруг, покачиваясь, стояли берёзы, встречая первые робкие лучи солнца. За Рамиром с ветки с интересом наблюдали две любопытные птахи, между делом прихорашивая пёрышки. Он не казался им опасным, поэтому чувствовали себя свободно, звонко щебетали.
Путник зашевелился, зябко укутываясь в великоватый по размеру потрепанный пиджак, и всё пришло в движение: пичужки улетели, а к шелесту листвы добавилось потрескивание сушняка. Это парнишка снова развёл небольшой костёр, чтобы испечь себе несколько картофелин. Достал из самодельного рюкзачка небольшую краюшку хлеба, и фляжку с родниковой водой.
Неспешно перекусив, отправился дальше в путь. Его чутьё, как у зверя, вывело с едва приметной лесной тропинки на зарастающую травой грунтовую дорогу. Не оглядываясь, парень прибавил ходу, поднимая серую пыль старыми сапогами. Мимо так и не проехало ни одной машины.
Рамир успел несколько раз остановиться отдохнуть, прежде чем показались деревенские избы. Ещё издали со взгорка увидел дворы. Потом различимы стали кудахтанье кур, кукареканье петухов, звяканье цепи и вёдер у колодца, лай собак.
Удивительно, но быстротечное время почти нисколько не изменило общий уклад жизни в Берёзовке. Если появлялись в ней новые жители, то очень скоро невольно перенимали всё у коренных обитателей этой деревушки в далёкой сибирской глубинке. Даже характерный местный говор.
Встреченные на улице деревенские жители с нескрываемым любопытством поглядывали на смуглого пришельца, но, почему-то, не решались ничего прямо спросить. Только дед Захар, вышедший по своему обыкновению покурить на завалинке, не удержался, и окликнул:
– Энто к кому пожаловал, смоляной?
Встряхнув густыми чёрными вихрами, парнишка-цыган остановился. Устало подошёл ближе к старику, и негромко спросил:
– Не знаешь ли, деда, про табор? В этих краях кочевали.
– Как не знать. Давненько, как собралися, и ушли куды-то. Отстал от своих, ли чо ли?
Парень грустно вздохнул, и ответил:
– Получилось так… А не слыхал, деда, куда они подались?
Дед пошамкал губами, и беззлобно огрызнулся:
– Вот энто уж не знаю. Мне только и делов чё ли, за ими следить?
Парнишка снова вздохнул, и пожал плечами:
– Ну, не знаешь, так не знаешь…
Рамир постоял в нерешительности, помолчал, а потом поинтересовался:
– А кузня у вас тут есть?
На это старик закивал головой в знак согласия:
– Как не быть! Только вот кузнеца нету-ка.
– А что так? – поинтересовался Рамир.
Дед пожал худыми плечами, и простодушно ответил:
– Некому кузнечить.
Тут из дома выскочила босая шустрая худенькая девчонка в выцветшем ситцевом платьице. Увидев рядом с дедом Рамира, сначала растерялась, как маленький ребёнок удивлённо заморгала серыми глазами. Потом быстро сказала:
– Деда, иди в избу, баушка ись зовёт.
Мотнув светлыми косичками, она убежала обратно, а дед Захар внимательно посмотрел на цыгана. От его взгляда не скрылась усталость путника. «Эвон, вымотался-то как…» – подумал дед, и, будучи смолоду человеком сердобольным, пожалев незнакомца, простодушно предложил:
– Поди, не емши давно, так, айда, поснедаем…
Рамир и в самом деле проголодался. Утром немного поел, а сейчас время уж за полдень. И отдохнуть хоть немного надо. Ноги ныли от усталости.
Парнишка не стал отказываться от дедова приглашения, и зашёл за хозяином в дом. Его глазам предстало просторное светлое помещение с парой окон. В переднем углу – небольшой, украшенный цветами и лентами иконостас. Под ним довольно объёмный прямоугольный стол, покрытый простенькой клеёнкой в цветочек. По правую сторону от входа – белёная печка, у которой примостилась широкая крашеная лавка, а по левую – вешалка с одеждой, потом две распахнутые половинки двери, ведущей в комнату.
