С началом учебного года в школе как будто всё шло привычно; в коридорах, классах, кабинетах ещё витали запахи цветов. Атмосфера стояла торжественная и праздничная. Учителя только приходили в себя после летних отпусков, и ещё не очень охотно втягивались в занятия с учащимися.
А когда они видели учителя географии Анну Севостьяновну Шелкову, они тотчас менялись и старались её избегать. Но далеко не все, многие здоровались, выражали взглядами сочувствие и старались не задерживаться с ней, боясь, что их увидит начальство.
Она особенно почувствовала на себе косые взгляды тех коллег, которые её не поддерживали. Но её это не очень настораживало, поскольку к такому повороту она была готова. Зато учащиеся старших классов, улавливая недружественный настрой некоторых учителей против неё, приветствовали Шелкову весело и радостно…
Весь прошлый год на правах члена школьного партийного бюро она боролась с якобы незаконным присвоением звания «Отличник образования», рукоприкладством учителей, процентоманией…
Но в разгар перестройки партийная критика, с помощью которой она до этого успешно боролась с недостатками, уже почти не действовала.
А по школе ходил нелепый слух, дескать, на это она бы не решилась, если бы её муж, бывший прославленный партизан, не возглавлял областное управление профтехобразования. И она якобы была на него обижена из-за того, что он не продвинул её в директоры школы. И тогда она решила ему доказать, что нужного результата добьётся сама и для достижения цели вот и воспользовалась теми неблаговидными школьными явлениями.
В конце прошлого учебного года она написала (районному, городскому и областному начальству) несколько писем о том, что в школе процветает процентомания, нарушается учебный процесс, продолжаются оскорбления учащихся, рукоприкладство, незаконное присвоение учителям звания «Отличника просвещения». Если с этими недостатками не бороться, то к чему они приведут?
Директор Крутикова и завуч Безножнина и не думали ничего устранять, они были уверены, что Шелкова клеветала, пользуясь своей партийной властью. Но та искренне считала, что Крутикова создала своих любимчиков и неприкасаемых, а значит, и почву для злоупотреблений. Знали это все. И только Анна Севостьяновна не могла с этим мириться.
А все слухи о том, что она якобы сделала всё, чтобы спихнуть ещё до Крутиковой бывшего директора Сидорову, и метила сесть на её место, было полной выдумкой.
Анна Севостьяновна была не из тех, чтобы директора назначали по знакомству; она искренне считала: если педагог заслуживал кресла руководителя, то это должно произойти только за его заслуги и организаторские способности…
Однако почти все её жалобы попадали в цель, хотя к снятию директора Сидоровой она была не причастна. Это произошло независимо от неё, так как плановые проверки областной комиссии вскрывали нарушения учебного процесса и неожиданно открылся вопиющий личный проступок, несовместимый со званием педагога, о чём будет сказано в своём месте. Это она с завучем Безножниной сплотила вокруг себя группу неприкасаемых…
И вот вместо Валентины Фёдоровны поставили Нинель Даниловну Крутикову, но и эту через год сняли, а потом и завуча Таисию Карповну Безножнину. И окружение во всём обвиняло Шелкову. До назначения нового директора его обязанности исполняла завуч по воспитательной работе Светлана Бузенкова.
И когда после зимних каникул прислали не очень молодого директора Глухова, все в ожидании притихли: как поведёт с ним Шелкова?
