Они были подружками в школе.
Леночка.
Отличница.
Спортсменка.
Активистка.
И просто красавица.
Золотая медаль.
Мастер спорта.
Характеристика – в любой институт с руками оборвут.
Мальчишки роем вились.
В институт поступила на раз, выбрала престижный, и химфак, как и хотела.
Замуж вышла первая из класса. Через год, как положено, дочь родила, ещё через пять – вторую.
Уехала с мужем на комсомольскую стройку, на какой-то завод суперзасекреченный.
Ирка.
Не сверкала, как Леночка, тянулась изо всех сил, но не хватало чего-то, какого-то шага последнего, а, может, просто удачи.
Я тебе «четыре» поставила, – извинялась «англичанка», – удивила ты меня. Как ты слово «клякса» по-английски не знаешь? В итоге всё предложение не поняла. Так что не будет у тебя золотой медали.
А Ирке эта медаль золотая как-то и не нужна была. Уж больно страшно. А вдруг в институт экзамены завалишь? С золотой-то медалью! Позорище.
В ВУЗ она всё-таки поступила. Можно сказать, вскочила на ходу в последний вагон. По допнабору зачислили. С испытательным сроком, до первой сессии. Правда, за полгода Ирка освоилась, всё-таки была же «почтизолотаямедалистка», и учиться любила, понимала. Институт был не особо престижный, в столицы Ирка ехать побоялась, выбрала поближе к дому, да и мама сказала, что профессия хорошая, денежная. Вон тётя Лиза с дядей Васей учились там, всю жизнь живут припеваючи.
На комсомольскую стройку Ирке не захотелось. Осталась в областном центре, поближе к маме.
Припеваючи жить не получилось, но работа и правда оказалась денежной. Жила, жилищный вопрос решала. Койка в общаге, комната там же, малосемейка… Купила всё-таки себе квартиру, сначала похуже, потом исхитрилась, поменяла на лучше.
Жила одна.
Замуж – не вышло…
О школьных годах вспоминала иногда, редко совсем.
Только снился Ирке частенько один и тот же сон. Будто бы танцует она на сцене Одетту-Одиллию. Круг-прыжок, круг-прыжок… Нога резко подворачивается… Боль! А-а-а!
Проснулась. Слава богу, что бросила хореографическую студию…
Леночка при всей своей звёздности нос не задирала, подружка была хорошая. Сокрушалась тогда больше мамы, уговаривала:
– Ир, может, вернёшься? Валентина Михайловна как тебя обратно зовёт, даже в школу приехала специально к тебе.
– Нет. Нет и нет. Прима в театре одна, а кордебалет, последний ряд – не хочу.
– Ну почему последний ряд? А вдруг?
– Что – вдруг? Я стану на голову ниже и на двадцать кг легче? Или меня пригласят в Большой театр на роль свиньи в «Кошкином доме»? Мне Валентина Михайловна на день рождения хотела свою пачку балетную подарить – так я не влезла в неё… Да и ты тоже не идёшь ведь в своего Лесгафта, а вдруг бы какого-нибудь олимпийского чемпиона воспитала…
Не сбылись детские мечты. Только во сне: круг-прыжок-поворот, круг-прыжок-поворот…
Двадцать лет прошло…
Слышала Ирка случайно, что Леночка с семьёй вернулась, встречаться только не захотела.
Токсикозом жутким маялась.
Да и раньше особо с одноклассниками не общалась, хвастаться нечем, и чужие сказки слушать не хочется.
А сейчас уж явно не до того.
Дочку родила… Из декретного на работу вышла, Катюшке года не было. Няня, садик, подготовишка, первый класс… Плакала иногда ночами… Но дочка радовала, весёленькая, шустрая…
Классная вызвала.
– Знаете, Ирина Игоревна, Вам нужно дочь логопеду показать.
– Так букву «р» она умеет говорить, её в садике научили, нужно только поправлять.
– Не об этом речь. Не тянет она школьную программу. Вы же видите, что она хуже всех в классе учится… Раньше мы бы её в спецшколу перевели, а сейчас много детей таких, позанимайтесь…
