Много лет назад, примерно во время шторма на Тэй-Бридж, я гостил в Эдинбурге у своего друга, актерского агента. Я только что спустился из гримерной театра и выходил из дверей сцены, когда столкнулся с мисс Элси Х., тогда хорошо известной актрисой.
– Ты как раз тот человек, с которым я хотела встретиться, – сказала она. – Позволь мне представить тебе моего друга, мистера Спенсера Эштона. Он не актер, он художник, и у него есть такая странная, очень странная история о призраках и тому подобном рядом с твоим любимым городом Сент-Эндрюс.
Я поклонился мистеру Эштону, который был спокойным на вид человеком, бледным и худым, скорее похожим на доброжелательную ожившую шпильку для волос. Он чем-то напомнил мне Фреда Воукса. Мы тепло пожали друг другу руки.
– Да, – сказал он, – моя история звучит как вымысел, но это факт, и я могу доказать. Она довольно длинная, но, возможно, вам будет интересно. Где мы могли бы встретиться?
– Приходите поужинать со мной в отель "Эдинбург" сегодня вечером в восемь. Я возьму отдельную комнату – сказал я.
– Хорошо! – ответил он, и мы расстались.
В тот вечер в восемь часов мы встретились в старом Эдинбургском отеле (ныне уже не существующем), и после ужина он рассказал мне свою очень примечательную историю.
– Несколько лет назад, – сказал он, – я жил в маленьком прибрежном городке Файф, не очень далеко от Сент-Эндрюс. Я рисовал несколько причудливых домов и тому подобных вещей, которые в то время щекотали мое воображение, и меня очень позабавили и взволновали некоторые страшные истории, рассказанные мне рыбаками. Одна история особенно заинтересовала меня.
– И что это была за история? – спросил я.
– Ну, это была странная история о похожем на карлика старике, который, как они клялись, постоянно бродил среди скал с наступлением темноты; странное, сверхъестественное существо, по их словам, которое " манило их", и которого никогда не видели и не знали при дневном свете. Я так много слышал в разное время и от разных людей об этом старике, что решил поискать его и посмотреть, в чем на самом деле заключалась его игра. Я ходил на побережье бесчисленное количество раз, но не видел никого кроме себя, и я почти бросил это занятие как безнадежное, когда однажды ночью "я наткнулся на нефть", как сказали бы янки.
– Хорошо, – сказал я, – расскажите мне.
– Это было после наступления сумерек, – продолжал он, – было очень пасмурно и ветрено, но временами между мчащимися облаками выглядывала слабая луна. Я был один на пляже. В следующее мгновение я был уже не один.
– Не один, – заметил я. – Кто там был?
– Конечно, не один, – сказал Эштон. – Примерно в трех ярдах от меня стояло странное, невысокое, сморщенное, старое существо. В то время комическая опера "Сарафан" была новинкой для мира любителей сцены, и это странное существо напоминало персонажа “Дика Мертвоглазого” в этой пьесе. Но этот старик был гораздо уродливее и отталкивающим. Он был одет в потрепанную монашескую рясу, у него была челка из черных волос, густые черные брови, очень выступающие зубы и бледный, заостренный, небритый подбородок. Более того, у него был только один глаз, большой и похожий на телескоп.
– Какая ужасная картина, – сказал я.
– Ну! В конце концов, он был и вполовину не так плох, – сказал Эштон, – хотя его внешность определенно была против него. Он продолжал манить меня бледной, иссохшей рукой, постоянно бормоча: "Иди”. Я почувствовал себя обязанным последовать за ним, и я последовал за ним.
Я раскурил еще одну трубку и внимательно прислушался.
– Он отвел меня, – продолжил Эштон, – в естественную пещеру, расщелину в скалах, и мы пошли, спотыкаясь о камни и брусчатку и плюхаясь в лужи. По крайней мере, я так делал. Казалось, с ним все в порядке. В дальнем конце этой влажной пещеры очень узкая лестница, вырубленная в цельной скале, круто поднималась примерно на двадцать или тридцать ступеней, затем поворачивала за угол и снова спускалась в большой проход. А потом произошла очень странная вещь.
