Сергей Солоухов стоял под струями прохладного душа. Сегодняшний день выдался жарким и пыльным. Разгулявшийся ближе к обеду сильный порывистый ветер, с одной стороны, гасил пекло, необычное для начала лета, но, с другой, поднял пыль, которая, вдоволь покружив над равниной, где временно дислоцировался один из полков N-ской мотострелковой дивизии Северо-Кавказского военного округа, забивалась куда только можно и в первую очередь под пропитанные по́том камуфляжи солдат и офицеров. Душ смывал грязь, успокаивал и освежал разгоряченные тела военнослужащих. Поэтому сейчас, в 16.40, все душевые кабины, разбросанные между рядами взводных палаток и модулей, были забиты. Солоухов не спешил, с удовольствием подставляя под струи воды лицо, грудь, руки, чувствуя, как утомленный организм вновь наливается бодростью. Майор не собирался уходить в свой отсек офицерского модуля и готов был наслаждаться душем по меньшей мере еще с час, но к кабине подошел солдат. Солоухов узнал его, это был стрелок второго взвода разведывательной роты рядовой Капустин. Боец, как и жара в это время года, необычный. В том плане, что, будучи сыном полковника Центрального аппарата ФСБ, выходцем из весьма благополучной и обеспеченной семьи (мать его работала ведущим специалистом какого-то коммерческого столичного банка), имевшим полную возможность вместе со своими сверстниками спокойно протирать штаны в престижном ВУЗе, он все же служил в армии. И не просто служил, а проходил службу в Чечне, да еще в разведывательной роте, реально рискуя вернуться домой в цинковом гробу. Сергей как-то спросил Капустина, почему тот оказался в войсках, на что молодой парень убежденно ответил: он, как и его родители, считает, что любой настоящий мужчина должен пройти армию!
Солдат подошел к кабине и спросил, следуя требованиям устава:
– Товарищ майор, разрешите обратиться?
– Обращайся, Капустин.
– Вас командир полка в штаб вызывает!
Солоухов удивился. Он виделся и разговаривал с подполковником Рогачевым часа полтора назад. Тот задал пару вопросов, касаемых службы, возглавляемой Сергеем, поинтересовался бытовыми вопросами, сопровождающими жизнь офицера вне благоустроенного гарнизона и в условиях затянувшейся бестолковой войны, и… отпустил Солоухова.
Сергей спросил:
– А почему тебя за мной послали, а не посыльного штаба полка?
Капустин пожал плечами:
– Не могу знать, товарищ майор! Меня командир роты к вам отправил. Я как раз в курилке сидел…
– Хорошо! Передай ротному, что приказание выполнил. Свободен!
Рядовой, развернувшись, бегом побежал к палаткам разведывательной роты.
Солоухов вышел из кабины, быстро вытерся полотенцем, облачился в выстиранный тут же и успевший высохнуть на лавке камуфлированный костюм, направился к штабному модулю.
В 17.20 он вошел в командирский отсек.
Там, кроме командира полка, находились начальник штаба майор Колотов и заместитель по воспитательной работе майор Голодец. Ну, без этого, понятно, ни одно совещание не обходится. Замполиту везде надо успеть: и солдатика, сосланного в чипок старослужащими за сигаретами, отловить, и какого-нибудь взводного с запашком зацепить, и на служебном совещании речь толкнуть. Совершенно никому не нужную, даже ему самому, но толкнуть обязательно. Солоухов, мягко говоря, недоброжелательно относился к заместителям по воспитательной работе, по старинке именуя их замполитами. Впрочем, те отвечали ему полной взаимностью. Может, поэтому Сергей в свои тридцать девять лет был лишь начальником разведки полка, хотя являлся офицером боевым, заслуженным, захватившим еще Афган в разведбате недалеко от Баграма в восемьдесят седьмом – восемьдесят восьмом годах. И вполне мог командовать полком или бригадой, вон Рогачев на два года моложе, а комполка, не говоря уже о Колотове и Голодце, которым и тридцати пяти еще не стукнуло. Ну, Колотов – ладно, Андрюха тоже не «скороспелка», долго на батальоне «сидел», а Голодец даже военного училища не заканчивал. Попал в войска после университета, двухгодичником, да так и прижился в армии. Говорят, скоро в политотдел округа рванет.
