1. Пробуждение смерти подобно
Планета Зигейна (b Малиста) двойная звездная система Малиста, (HD 188015), Созвездие Лисички (Vulpecula) Резиденция королевы Агаты.
– Ей! Просыпайся, принцесса! Или ты спать собираешься вечно? – громкий шепот безжалостно разорвал плотную пелену лечебного сна. Отзываться совсем не хотелось.
– А так было можно? – выдохнула с невероятным трудом и закашлялась.
– Ну если ты хочешь, чтобы они меня съели… Если хозяйке не жалко бедного и несчастного пса, тогда спи, можно. И пусть моя смерть ляжет на твою совесть тяжким бременем.
Я не помнила совершенно, кто такой этот “пес” и почему меня называет хозяйкой. Но тон гулкого голоса сразу заставил проснуться. Стало жалко несчастного, он не шутил.
– Зачем тебя есть? – я открыла глаза.
Яркий свет полоснул острой болью. Попыталась прикрыться ладонью и обнаружила на запястьях устройства, похожие на наручники. Что за шервова шутка?
– Не зачем, а почему… – скорбно ответил мне голос. – Я сбежал с тобой, когда все мужики облажались, не успев обезвредить бомбу. Знаешь, как уши болят до сих пор? Просто ужас!
– Не помню… – я поморщилась, рассматривая свои руки. – И связи не вижу.
Кое-что вспоминалось, вяло всплывая в мутной жиже моей несчастной памяти, как будто весенний покойничек. Разговор в салоне катера. Странная исповедь-диалог того, чьё имя остро врезалось в память, с той, которая назвалась королевой. Велиглэн Маурский.
– Значит, жизнь моя прожита зря. Я был тяжко ранен, а за преданность мой человек платит черной неблагодарностью.
– Погоди… – я попыталась привстать, вдруг обнаружив свою полную обнаженность.
В ледяном свете женское тело выглядело болезненно и незнакомо. Темные навершия груди сиротливо торчали твердыми, сдавшимися узелками, мурашки на бледной коже, тощие коленки. Обнять и плакать. Рывок вверх, мягкий удар о невидимую преграду, падение.
Побег провалился. Я с размаху уткнулась лицом в прозрачную мембрану – толстое мягкое стекло. Неприятное ощущение.
Широкие матовые браслеты цвета черненого серебра “украшали” не только запястья, но и лодыжки. Лишь цепей не хватало… Дыхание перевела и продолжила диалог:
– Это ты тот самый “зверь”, о котором просила королева? Мой зверь.
– Не такого я ждал, но хоть что-то, – проворчал мрачно “зверь”. – Имей, кстати, в виду: для них я – неразумное существо и разговаривать не умею.
– А для меня? – осторожно спросила, параллельно пытаясь руками нащупать возможный путь выхода. Кнопочку, рычажок, щель, наконец.
– Да я тебя спас! – от возмущения зверь даже взвыл. – И сама ты не вылезешь, не пытайся. Оно открывается с пульта, я видел. Вон там висит эта штуковина.
– А сам ты открыть меня сможешь? – спросила с робкой надеждой.
– Ты издеваешься? – прозвучало ехидно. – Моими короткими лапками? Да ты сама посмотри!
Посмотрела. “Зверь” уродливыми и толстыми лапами опирался о край капсулы и вид имел действительно несуразный. Мясистые пальцы, покрытые короткой шерстью глубокого холодно-рыжего оттенка. Полотна длинных и мягких ушей, печально повисших с двух сторон хитрой морды. Массивный гибкий нос с крупной горбинкой придавал этому типу даже некое благородство. Блестели врожденным лукавством маленькие и раскосые глазки.
– Засмотрелась? Не буду скрывать: я – прекрасен! – самодовольный зверь произнес низким голосом, покосившись на Нэрис. – В отличие от тебя. На кого ты похожа?
– Зато руки не коротки, – я огрызнулась устало. – И что ты предлагаешь?
– Горыныч, – пес облизнулся зачем-то, продемонстрировав очень длинный и узкий, как лента, язык. – Меня так зовут. И я очень надеюсь, что ты потеряла лишь память, мозги сохранив.
– Очень приятно… – растерянно пробормотала. Значит, все-таки память… Да, мои воспоминания были похожи на утреннее лесное болото: плотный туман и слегка различимые кочки. А между ними трясина…
