ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД
— Боишься? – бандит обдал ее жгучим взглядом полным адской
похоти. Его светло-зеленые глаза при виде посетительницы засверкали
опасным огоньком. Она готова была поклясться, что они приобрели
янтарный оттенок, как у дикого тигра. Он расплылся в белоснежной
улыбке, вальяжно раскинувшись на стуле, и внимательно следил за
каждым ее движением. Словно в любой момент готов был накинуться и
безжалостно растерзать свою потенциальную жертву.
Крупный торговец оружием, рейдер номер один в области, сумевший
подмять под себя много прибыльных предприятий, криминальный
авторитет по кличке «Панкрат» представлял собой смертельную угрозу.
Никто не хотел переходить такому человеку дорогу, потому как знали:
трупов будет много, а он всё равно выйдет победителем. Неудержимый,
богатый, властный, он внушал жуткий страх. Всем… кроме неё…
Она кивнула головой, давая знак снять с него наручники. Пусть не
обольщается! Не тот у нее характер, чтобы трястись от ужаса перед
кем-либо. Даже перед таким опасным бандитом. Когда охранник вышел,
раздался грохот железных дверей.
— А есть, кого бояться? – Света села за стол напротив наглого и
беспринципного мужчины, стараясь изо всех сил, чтобы ее голос не
задрожал, а сама она не ерзала на стуле, пытаясь подавить на корню
предательскую волну острого возбуждения, поднявшуюся внизу живота.
Главное при этом помнить, что она до ужаса ненавидит бандитов.
Лютой ненавистью! А пожирающий ее глазами жутко сексапильный
мужчина – закоренелый преступник, место которого в тюрьме!
Панкрат неправильно расценил реакцию девушки. Света
действительно немного замешкалась, входя в камеру СИЗО. Ее
мгновенно бросило в жар, когда тигриные глаза бандита похотливо
скользнули по самым выделяющимся частям ее тела. Ей пришлось даже
сжать кулаки и сделать глубокий вдох, чтобы отделаться от
сумасшедшего наваждения. Странная реакция. Необъяснимая.
Неправильная. Несвоевременная. Совершенно неприемлемая! Яркая, как
вспышка. Острая, как нож. Убийственная, как пуля, летящая в голову.
Какие только красавчики к ней не клеились! И ни один мужчина не
вызывал в ней подобных опьяняющих чувств. Даже ее жених… Тем более
он…
— Хороша! – засмеялся криминальный авторитет, потирая запястья и
не сводя с нее голодного взгляда. – А чего ты здесь, красивая,
забыла-то? В этом ублюдочном месте?
— В этом, как вы выразились “ублюдочном месте”, вам, господин
Панкратов Иван Иванович, сидеть до конца ваших дней, – съязвила она
с очаровательной улыбкой, обводя глазами мрачную комнату без окон.
На облупленных стенах виднелись пятна крови, видимо, оставшиеся
после допроса очередного преступника, а само помещение было
пронизано мерзким ощущением безнадежности. Наконец-то сущего беса
заточили в темницу, из которой ему не выбраться. Перевела уверенный
взгляд на бандита и с вызовом произнесла: – Я прокурор по вашему
делу, Светлана Михайловна Михеева.
— Светик, Светик, семицветик! – присвистнул заключенный,
пошловато облизывая нижнюю губу. – Детка, если сажать меня будешь
ты, я готов на пожизненное прямо сейчас!
— То есть вы признаетесь в содеянном и напишете чистосердечное
признание? – мило проворковала Света, окинув беспардонного наглеца
с ног до головы холодным оценивающим взглядом. Она уже давно
привыкла к хамоватым приставаниям, как уголовников, так и ментов, и
прокуроров.
Высокая брюнетка, с тонкой талией, пышными бедрами и упругой
налитой грудью, Света еще ни разу не прошла спокойно по улице без
пошлых возгласов в свой адрес. Большинство мужчин, с которыми ей по
долгу службы приходилось общаться, пытались затащить ее в постель.
Тем не менее, Света слишком упорно работала, немало достигла и
всячески игнорировала недвусмысленные предложения. Ей пришлось
драться насмерть, чтобы добиться маломальского уважения коллег. Все
и так считали, что папочка устроил ее по блату, хотя отец палец о
палец не ударил, чтобы продвинуть дочь по карьерной лестнице.
Генерал полиции Михеев был слишком принципиальным и порядочным.
Попав в систему, Света даже удивилась, как ее правильного
неподкупного отца еще не убрали за несговорчивость. Светлана носом
землю рыла, чтобы добиться всего сама. И она не имела права
позорить имя отца и деда, военного генерал-полковника в отставке.
Поэтому ее и прозвали недоступной, а по-простому… сукой и стервой,
которая никому никогда не дает.
