Дождь в Санкт-Петербурге зарядил на весь день. Тяжёлые капли ударялись о раскалённый асфальт. Июль выдался жарким даже для две тысячи пятьдесят второго года. Солнце не щадило петербуржцев, количество случаев тепловых ударов среди населения возрастало в геометрической прогрессии. Искра Элинская, худенькая, высокая девушка, так некстати одетая в светлые брюки и белую хлопковую рубашку, шипела от досады, перепрыгивая через лужи. Туфли, непредназначенные для прогулок под ливнем, мгновенно вымокли. Морщась от воды, попавшей за ворот рубашки, Элинская забежала под крышу остановки общественного транспорта и слабо улыбнулась сидящей на скамье пожилой женщине. В ответ Искра получила лишь хмурое выражение лица и недовольное ворчание:
– Опять дождь. Уж всю неделю идёт и идёт. У поликлиники словно ров залили, не пройдёшь.
Старушка покачала головой. Её дождевик, испаряющий влагу, засветился по краям оранжевым цветом – плащ явно требовал зарядки. Элинская невольно позавидовала, свой дождевик она оставила дома на полке в шкафу. Искра тряхнула влажными тёмными волосами и скрутила их в пучок. Незнакомка посмотрела на открывшееся её взору лицо девушки:
– А Вам с убранными волосами куда лучше хоть видно, что молодая, а так и не разберёшь.
Женщина наивно полагала, что её слова прозвучат комплиментом, но, увы, Элинская расценила их совсем по-другому.
– В этом Вы, несомненно, правы. Главное, с кем сравнивать, – сладким голоском проговорила Искра, и, кивнув напоследок старушке, гордо задрала подбородок. Она устремилась на работу пешком, не дожидаясь прибытия гравитобуса1.
Почти три месяца назад Искру Булатовну, нейрофизиолога московского НИИ когнитивных нейронаук, пригласили для работы над одним революционным проектом в дочернюю лабораторию предприятия федерального значения «АО Заслон». Правда, назвать «предложением» прямое указание руководства о немедленном начале сотрудничества с крупнейшей лабораторией инновационных технологических разработок, назвать было сложно. Определение «приказ» в данном случае подходило гораздо больше.
– Приступаешь на следующей неделе. И без возражений, ясно? – как гром среди ясного неба проревел возвышающийся над Элинской начальник, – это большая честь, что они проявили заинтересованность именно в наших кадрах. Будь так любезна, не подведи. – Борис Семёнович Ланграф, главный научный сотрудник и по совместительству заведующий лабораторией биоэлектрических интерфейсов окинул взглядом едва ли не дрожащую от негодования Искру Булатовну и смягчившись, добавил:
– Искорка, прости. Нам очень важно зарекомендовать себя, как достойную организацию. Конкуренция возрастает с каждым годом. А бороться с новыми компаниями всё сложней и сложней. Ты же наш ведущий научный сотрудник, мы не можем упустить такой шанс. Докторскую защитишь, ты же хотела.
Борис Семёнович поднялся со своего места и с вымученной улыбкой двинулся в сторону замершей на месте Элинской. Когда между ними оставалась всего пара шагов, Искра Булатовна на автомате отступила к выходу. Заведующий лабораторией был выше нейрофизиолога на целую голову и шире раза в три. Глубоко вдохнув, как человек, готовящийся нырнуть на глубину, Элинская осторожно поинтересовалась:
– Борис Семёнович, Вы меня выбрали, только потому, что Эдик сейчас в командировке? Разве участие в международном исследовании по лечению пациентов, находящихся в вегетативном и в малом сознании, не являлось приоритетным?
Широкие брови Ланграфа, посеребрённые сединой, свелись к переносице. Лоб пошёл морщинами, похожими на трещины иссохшей краски. Борис Семёнович с некоторым сожалением взглянул на Искру Булатовну и тихо ответил:
