Яркие огни

Время, понятие весьма относительное. Насколько оно может казаться бесконечным, словно стрелки циферблата замерли, и никакая сила их с места не сдвинет. Насколько оно может быть и скоротечным, превращая минуты в секунды, стремительно пролетающими и не успеть за их короткий миг ничего. Как говорил Хулио Кортасар1: «Время подобно ребёнку, ведомому за руку: смотрит назад…». Так и Александра Таер, перебегая Третьяковский мост и подгоняемая пронизывающим ветром в спину, мысленно оглядывалась назад, коря себя за столь поздний подъём. Планы прийти на работу пораньше с треском провалились, когда бесцеремонному будильнику в третий раз было велено подождать ещё десять минут. Молочная змейка Водоотводного канала сливалась с небом, становилась едва различимой в ледяном тумане. Удары тяжёлых ботинок Таер гулко отдавались на безлюдном мосту. Воздух в лёгких быстро заканчивался, изо рта Александры вместе с облачком пара вылетел свист. Приступ астмы неизбежен. Пришлось остановиться, забыть ненадолго об опоздании, и прислониться к ограждению моста. Замёрзшими руками, Таер старалась отыскать в кожаном рюкзаке ингалятор. Вдох, ещё. С наслаждением почувствовав, как невидимая рука, сжавшая бронхи Александры, исчезает, девушка застегнула распахнутую короткую куртку, которая не спасала от минусовой температуры. Мороз кусал за бледные щёки, окоченевшие тонкие пальцы требовали перчаток. Длинные русые волосы трепал ветер. Время ускользало и Таер поспешила на работу. Проходя мимо «деревьев любви»2, Александра невольно обращала внимания на замки, отставленные парочками на железных ветвях. «Саша + Серёжа = навсегда», Александра фыркнула, заметив надпись, прекрасно помня, что любое «навсегда» может быть разрушено этим самым «Серёжей» в любой момент. Вновь перейдя на бег, Таер проклинала про себя всех Сергеев, с их «навсегда» и радиоэфиры в шесть утра. Хотя ещё год назад идея основать собственное радио, пусть и с двумя приятелями, казалось нереальной. Александра перешла дорогу и направилась к неприметному пятиэтажному зданию, спрятанному во дворах. На последний этаж подниматься стало уже по-настоящему тяжело, в боку закололо. Влетев в душную маленькую студию, первое, что увидела Саша, это две пары уставившихся на неё глаз. Одни, зелёные, смотрели с волнением, вторые, светло-карие, с негодованием. Таер бросила куртку прямо на пол, заняла своё место и надела наушники, в которых уже звучала запись спокойного баритона одного из бывших сотрудников станции:

– Free FM – самое свободное радио. Никакой политики, спорта и катастроф. Мы не присуждаем баллы дорожным пробкам. 99.9 FM. Волна альтернативной музыки.

– Доброе утро, Москва! С вами, Free FM и я Саша Таер, – радиоведущая сделала паузу, дожидаясь вступления коллег, выключила микрофон и жадно вдохнула. Воздуха не хватало. Забеги по щербатым ступенькам на пятый этаж не лучшая кардиотренировка с утра.

– Володя Суббота, – бодрым тенором представился широкоплечий мужчина с каштановыми волосами до плеч и неодобрительно покосился на опоздавшую Таер. Саша развела руками, мол уже ничего не поделаешь. Худенький парнишка, сидящий около Субботы, озадаченно закусил нижнюю губу, украшенную пирсингом, и с опаской взглянул на Володю.

– А также Слава Молчанов, и мы начинаем наше первое в новом две тысячи двадцатом году утреннее шоу «Шесть-Ноль», погода сегодня благоволит, ожидается солнечный день, небольшой мороз минус четыре, хотя вряд ли кто-то сегодня выйдет на улицу, да и вообще слушает нас. – Молчанов хмыкнул и тут же еле слышно ойкнул, прочувствовав на своей ноге всю силу Володиного пинка. Слава был самым молодым среди ведущих, и Суббота, как старший по цеху, взвалил на себя непосильную задачу воспитать из Молчанова человека. Саша не сдержала смешок, который коллеги приняли за хрип. Дыхание у Таер восстанавливалось медленно. Раздражение Субботы возрастало. Он нахмурил густые брови и поспешил исправить ситуацию: