Меня ранили.
И, как выясняется, пулевое ранение – более неприятная штука, нежели я предполагал.
Моя кожа делается холодной и липкой, я прилагаю титанические усилия, чтобы дышать. Боль рвет на части правую руку, отчего мне очень трудно сосредоточиться. Мне приходится с силой зажмуривать глаза, стискивать зубы и заставлять себя не потерять сознание.
Творящийся вокруг хаос просто невыносим.
Несколько человек кричат, перебивая друг друга, и слишком много людей касаются меня, отчего хочется, чтобы им отрезали головы. Они беспрестанно выкрикивают слово «Сэр!», словно ждут от меня приказов и не знают, что делать дальше. Одно это отнимает у меня последние силы.
– Сэр, вы слышите меня? – раздается очередной возглас. Но на сей раз он не вызывает отвращения.
– Сэр, ответьте, вы слышите меня?..
– Меня ранили, Делалье, – выдавливаю я. Открываю глаза. Смотрю на него. – Но при этом я не оглох.
Шум сразу же стихает. Солдаты замолкают. Делалье встревоженно смотрит на меня.
– Проводите меня назад, – говорю я ему, чуть повернувшись. Окружающий меня мир опрокидывается, но тотчас становится на место. – Сообщите о происшествии медикам и распорядитесь, чтобы мне приготовили постель. А пока что поднимите мою руку и сдавите рану. Пуля явно задела кость, так что потребуется операция.
Делалье молчит чуть дольше, чем положено по уставу.
– Рад видеть, что с вами все в порядке, сэр. – В его голосе сквозит нервная дрожь. – Хорошо, что с вами все в порядке.
– Вы слышали приказ, лейтенант?
– Конечно, – быстро отвечает он, опустив голову. – Так точно, сэр. Какие распоряжения отдать солдатам?
– Найти ее, – приказываю я. С каждым словом мне все труднее говорить. Я делаю неглубокий вдох и дрожащей рукой провожу по лбу. Пот градом льет с меня, и это мне совсем не нравится.
– Слушаюсь, сэр.
Он делает движение, чтобы помочь мне встать, но я хватаю его за руку:
– И вот еще что…
– Сэр?
– Кент, – говорю я неровным голосом. – Передайте приказ взять его живым. Для меня.
Делалье удивленно смотрит:
– Рядового Адама Кента?
– Да. – Я вглядываюсь в его зрачки. – Я хочу разобраться с ним лично.
Делалье стоит у моей кровати. В руках у него планшет с зажимом для бумаги.
Это мой второй посетитель за это утро. Первыми приходили медики, подтвердившие, что операция прошла успешно. Они сказали, что если я полежу эту неделю, то новые лекарства, которые они мне дали, ускорят процесс выздоровления, и я весьма скоро смогу вернуться в строй, однако мне придется как минимум месяц носить руку на перевязи.
Я ответил, что это довольно занятная теория.
– Мои брюки, Делалье. – Я сажусь на кровати, стараясь отогнать тошноту, вызванную новыми препаратами. Моя правая рука не действует и совершенно бесполезна.
Я поднимаю глаза. Делалье смотрит на меня немигающим взглядом. На шее у него подергивается кадык.
Я сдерживаю вздох.
– Ну, в чем дело? – Держусь рукой за матрас и заставляю себя выпрямиться. Это забирает остатки энергии, и я хватаюсь за раму кровати. Взмахом руки я останавливаю Делалье, пытающегося мне помочь, и закрываю глаза, чтобы совладать с болью и головокружением.
– Докладывайте, что случилось, – обращаюсь я к нему. – Не стоит замалчивать плохие новости.
Он сбивчиво отвечает:
– Рядовой Адам Кент сбежал, сэр.
За закрытыми веками появляется слепяще-белая вспышка.
Я делаю глубокий вдох и здоровой рукой пытаюсь провести по волосам. Они спутанные, сухие и покрыты какой-то коркой: должно быть, грязью пополам с запекшейся кровью. Мне так и хочется изо всей силы ударить кулаком по стене.
