Глава 1.
«Я не знаю, каким оружием будет
вестись третья мировая война, но четвёртая — палками
и камнями». Альберт Эйнштейн
Тяжёлая волчья лапа вдавливала кадык вовнутрь, а острозубая дурно
пахнущая пасть клацала в опасной близости от сонной артерии, роняя
на неё вязкую слюну и грозно рыча. Предплечьем упёрся в мощную
серо-коричневую лохматую шею, рефлекторно сдерживая напористое
животное, и отчаянно пытался сообразить: что за чертовщина здесь
творится?! Со спины зловонного чудовища на меня взирал какой-то
подозрительный мужик в мехах с расписным лицом, увешанный тонной
побрякушек так, словно он - новогодняя ёлка.
На этом странности не заканчивались.
Хотя, если так подумать, что может быть страннее огромного
свирепого волка со всадником на спине? Кое-что может. Например, то,
что я тоже окутан шкурой несчастного животного, а на моем запястье,
болтыхается браслет из чьих-то белых клыков. Не говоря уже о том,
что я тону в метровом сугробе снега.
Ну, а в этом что странного, спросите
вы.
А то, что минуту назад мы с
товарищами проводили военную операцию в Сирии под кодовым названием
«Белое солнце пустыни». Зачищали преспокойно периметр, как вдруг
один из новобранцев выдернул чеку из гранаты. Случайно или нет
предстоит еще разобраться. Я на автомате загородил грудью лучшего
друга, а дальше... пустота и эта омерзительно страшная морда.
Контузило, решил было я. Сейчас все
пройдёт.
Но ничего не проходило, а боль в
бицепсе, от свалившегося на него напряжения, становилась вполне
себе реальной. Рука подрагивала, подпуская острые клинки зубов
ближе к шее. Отчётливее ощущалось горячее дыхание, клубами
вырывающиеся из мокрого чёрного носа, сморщенного в яростном
оскале.
«Это все реально» - забарахталась
мысль где-то на краю сознания, расчищая дорогу предприимчивости и
жажде жизни. Не теряя драгоценного времени, свободной рукой схватил
животное за ухо и дёрнул в сторону, что было мощи. Зверь заскулил,
пошатнулся, потерял на некоторе мгновение концентрацию, не ожидая
от меня такой подлости. Секунды волчьего замешательства было
достаточно, чтобы кувыркнуться назад и твёрдо встать на ноги.
Лишь на миг мне показалось, что
удалось вырвать из рук старухи свою нить судьбы, не позволяя ее
перерезать, но я поторопился. За нашей заварушкой с волком и
его всадником наблюдали, по меньшей мере, ещё двенадцать таких же
пар, окруживших нас плотным кольцом.
Поднял руки вверх, сдаваясь. Мне и с
одним было бы непросто справиться, а их здесь тринадцать. Колкий
ледяной ветер уныло завывал в голых ветвях слишком высоких
деревьев, разнося на мили скулёж, переминающихся с ноги на ногу,
волков.
Всадник занёс над головой копье,
намереваясь закончить начатое его питомцем, а я сконцентрировался,
готовый в любой момент отскочить в противоположную сторону от
блестящего наконечника.
- Довольно! - эхом пролетело над
равниной.
Не уверен, что готов однозначно
ответить на вопрос, чему я больше удивился: женщине, чей голос, по
всей видимости, имел вес или тому, что сказанное было мной
воспринято и понято, несмотря на незнакомое, на первый взгляд,
экзотичное звучание языка.
Всадник недовольно сверкнул взглядом
в сторону, восседавшей на белоснежном волке женщины, и, нехотя,
опустил холодное оружие.
- Что на этот раз, Алариэль? -
гаркнул злобно, но почтительно, не сводя с меня суженных в
презрении глаз. Уступать ему я не собирался. Глядел в ответ с той
же изрядной долей решимости в любую секунду сойтись в схватке.
Пусть и проиграю, но с честью!
- Чей ты? - проигнорировала она его
недовольство, сосредоточившись на мне. Чей я? В каком смысле
чей?
- Русский, - буркнул, передернув
плечами, и тут же сморщился от боли. Этот бешенный лютоволк со
своим неадекватным наездником все же разодрал мне шею до крови.
Провёл ладонью, нащупав мокрое липкое место.
