– А что я такого сказал?
Что такого? Если мужчина задает этот вопрос, будьте уверены, ответ он знает.
Грег произнес это за секунду до того, как перекатился на свою половину кровати. Добавил к своему привычному “уф-ф-ф”, которым заканчивал их любовные игры (при этом он еще непременно жмурился и скалился, точно жизнерадостный пес). Выпалил не раздумывая. Даже паузы тактичной не выдержал.
– Эй, – он чувствительно ткнул Джей локтем в бок, – у меня это впервые. Я только что трахнул бабулю! Йо-хо-хо!
И он расхохотался, чрезвычайно довольный собой. Дескать, ну не крутой ли я мужик!
Судя по радостному гоготанью, Грег видел себя соблазнителем бабушки Красной Шапочки, доброй старушки в седых кудельках и в фартуке с оборочками. Или на худой конец этакой солидной пожилой матроны. Джей представляла себя совершенно иначе. Когда их дочь Имоджин наконец объяснила, откуда в последнее время такая бледность и вечные жалобы, Джей сразу же решила, что станет по-настоящему современной “бабушкой”, как, например, Бьянка Джаггер, Марианна Фэйтфул или шикарная мамаша Виктории Бэкхем[1].
– Я еще не бабуля.
Джей было обидно и совсем не смешно. Она повернулась на другой бок, спиной к Грегу.
– Еще ждать и ждать. Бедная девочка… По ней ничего и не видно.
“Бедная”? С чего бы это? Стоило двадцатилетней Имоджин произнести простые слова: “Я беременна”, как ее моложавая, совершенно не готовая к такому повороту событий мамочка мигом перелетела в следующее поколение. Чуть ближе к концу дороги, по которой идешь всю жизнь. И избавиться от этой мысли не было никакой возможности. Требовалось время, чтобы к ней привыкнуть.
Джей даже задумалась, а прилично ли ей теперь покупать ту розовую прозрачную кофточку с кружевами? Может, надо сказать, что кофточка ей нужна для вечеринки в стиле семидесятых? И может, пора покупать не только диски с панк-роком, но и какую-нибудь классику, дабы разбавить “Клэш” и “Дюран-Дюран”.
– Разве не видно? – Грег взбил подушку, поудобней пристраиваясь к спинке кровати, обитой синей замшей, взял с тумбочки пульт от телевизора и принялся прыгать по каналам в надежде отыскать какой-нибудь матч по крикету. – Я просто имел в виду, что она немножко того… – И он переключился на спортивные страдания: Вест-Индия в очередной раз громила Англию. – Хотя наша девочка всегда была толстушкой. – Он похлопал Джей по заду: – В мамочку пошла.
И Грег снова рассмеялся, не замечая, что Джей это не совсем приятно. Точнее – совсем неприятно.
– Не забывай, что ты и сам станешь дедулей! – мстительно сказала она. – Это палка о двух концах.
Но в глубине души Джей знала, что эта палка (нет в жизни справедливости!) бьет по женщинам гораздо сильнее. У мужчин все проще.
– Да, ты права. – Он улыбнулся, думая о чем-то своем. – А здорово, да? Представляешь: сижу я в парке, греюсь на солнышке и качаю коляску. Нужно будет прикупить малышу такой модный трехколесный агрегат. В общем, сижу это я на скамейке, а вокруг меня – пышнотелые нянюшки, хорошенькие славяночки, которых нанимают гулять с детьми, и скучающие молоденькие мамочки. И все они смотрят на меня и думают… Ну, что они думают?
Как будто она не знает!
– Они думают, что я его папочка! Один из тех пожилых папашек, которые еще ого-го! Что мотор у меня фурычит будь здоров и заправлен под завязку! – И Грег опять захохотал.
– Господи, дай мне силы! – вздохнула Джей и зарылась в пуховое одеяло, безуспешно пытаясь закрыться от мельтешения на экране, но это ее не спасло. Она резко отбросила одеяло. – Ты смотришь или как?
– Угу. – Грег прибавил громкость, и в комнате загрохотали, завизжали болельщики.
Джей зевнула. Она вдруг почувствовала себя жутко усталой. Зря она позволила себе столько шампанского на празднике, который Имоджин и Трис устроили в честь будущего ребенка. Шампанское притупило последние остатки совести, и ее диета рухнула, погребенная под тремя кусками шоколадного торта. И сейчас лакомство камнем лежало в желудке, укоряя Джей в обжорстве, отсутствии дисциплины и нарушении неписаного женского кодекса. Клубника не в счет – это всего лишь ягоды. Но она ведь ни минуты не колебалась, набросившись на этот нежный, рассыпчатый торт с таким пышным сливочным кремом, покрытый таким толстым слоем шоколадно-ореховой глазури. Она нарушила все правила истинной женственности, даже не потрудившись шепнуть: “О нет, мне нельзя…”
