РАЗНИЦА В ВОЗРАСТЕ
повесть
Местность, где степь сменяла горы, где Иртыш стремительным потоком вырывался из теснин ущелий на равнину, называлась Устье Каменных Гор, Устье. Так же назывался и город, основанный когда-то как крепость, форпост русской колонизации. По обе стороны крепости цепочкой вдоль берега расположились казачьи станицы. В советское время город стал областным центром Казахстана, известным переработкой стратегических руд, залегающих в окрестных горах. Именно стратегическое значение позволило городу и области занять к семидесятым годам особое положение: официально в составе Казахстана, но от Алма-Аты зависящих номинально, так как имели прямой "выход" на Москву. Впрочем, административная принадлежность к Казахстану тоже приносила свои "дивиденды": не позволяла РеСеФеСеРовским чиновникам держать область на том же "голодном пайке", что и российскую провинцию. Имея щедро оплачиваемый оборонный заказ, область и город жили по советским меркам довольно сытно и вольготно.
Степь от устья гор не расстилалась ровным столом, то там, то здесь она вдруг вздыбливалась каменными выступами. Такая причудливая двуглавая гора торчала в двадцати километрах от города, ниже по течению Иртыша, неподалёку от местного аэропорта. Рядом располагалась бывшая станица, ставшая селом, Захарово. Пологие вершины облюбовали военные под позицию для радаров, которые ощупывали электромагнитными лучами всю окрестную степь и предгорья, отслеживали посадки и взлёты самолётов в аэропорту. Позднее к подножию горы стали свозить старую радиолокационную технику, сделав здесь нечто вроде охраняемого кладбища-хранилища…
Июнь 1975
Десять солдат во главе с лейтенантом Владимиром Рогожиным производили консервацию радиолокационного комплекса привезённого из части, откуда они и были командированы. Солдаты шприцевали механические сочленения специальными смазками, вешали внутри КУНГов мешочки с селикагелем, обматывали спецбумагой рессоры ходовой части, закрывали и замазывали герметиком двери…
Отправляя Рогожина в командировку, его как молодого офицера напутствовали официально и неофициально. Общий смысл тех распоряжений и советов сводился к тому, что солдат следует так загружать работой, чтобы вечером их не потянуло в самоволку, в село, к девкам. Лейтенант делал всё возможное, так что даже старослужащие к концу рабочего дня выглядели настолько "упаханными", что, казалось, только и думали, как скорее дождаться отбоя и заснуть. Рогожинская команда размещалась в казарме местной радиотехнической роты, обслуживающей расположенные на горе радары. Солдатам отвели место в спальном помещении, а лейтенанту на ночь ставили койку в канцелярии роты. Рогожин, заинструктированный своим и местным командованием, регулярно среди ночи вставал и проверял бойцов…
В субботу после обеда, отправив солдат в ротную баню, лейтенант, успокоенный тем, что первая неделя его командировки прошла без происшествий, решил немного расслабиться и "прошвырнуться" по селу. Заранее припасённая "гражданка", рубашка и брюки "клеша", мгновенно преобразили официальное лицо в обыкновенного двадцатитрёхлетнего парня.
Околица Захарова начиналась метрах в двухстах от КПП роты. Каждый "кулик" хвалит своё болото. Но, приглядываясь к селу, как ни пытался Владимир "вычислить" преимущества сёл и деревень родной Калининской области – ничего не получалось. Захарово выигрывало по всем статьям: крепкие зажиточные дома, асфальт на центральной улице, одетые на городской манер весёлые, довольные люди, много молодёжи… Ну, а сверкающий стеклянным фасадом новый Дом Культуры и разбитый за ним парк совсем доконали тверского человека. "Это как же так, там у нас сердце России, от Москвы рукой подать и нищета, грязь, бездорожье, свет не везде… в деревнях одни старики да старухи остались, а тут у чёрта на куличиках, до китайской границы всего-ничего и так живут!?"– возмущение и ревность, обида за родной край переполняли Владимира.
