– Егор, я не приеду, – шумно выдыхаю в динамик.
– Мне показалось или ты сказала, что не приедешь? – слышу возмущенный голос мужа. – Ты же знаешь, что значит для меня этот вечер.
– У Лизы температура тридцать восемь и пять. Я не могу уехать. Как ты себе это представляешь?
– Кира, думаю, что твоя мама в состоянии дать внучке жаропонижающее, – говорит он жестко, и я представляю, как перекошено его лицо от злости.
– Родной, я тоже очень готовилась к этому вечеру, но я не могу оставить дочь с жаром.
– Твою мать, Кира! Это уже попахивает бредом! Что изменится, если ты отлучишься на полтора часа? Поулыбаешься со мной партнерам, попозируем фотографам, чтобы все были спокойны, что в моей семье все в порядке, и поедешь обратно.
– Прости, – закусываю губу до крови и с сожалением смотрю на свое отражение. – Я не смогу.
Я потратила три часа на создание идеального образа. Макияж подчеркивает серые глаза и высокую прическу, лежащую небрежными локонами, но которые стилист укладывал больше часа.
– Нет, Кира, не прощу. Ты меня очень разочаровала, – говорит муж и сбрасывает вызов.
Стою словно громом пораженная и пытаюсь проглотить ком, вставший в горле.
Что значит, я его разочаровала? И как понимать это его “не прощу”?
– Кирочка, ну что? – заходит ко мне в спальню мама, тихо прикрывая за собой дверь.
– Кажется, он разозлился, – стараюсь создать видимость, будто меня не задела реакция супруга, но я не помню, когда бы он еще говорил мне нечто подобное и с такой злостью.
Я же не сделала ничего плохого.
Вопреки здравому смыслу, под ребрами зародилось гнетущее чувство.
– Доченька, ехала бы ты, а я присмотрю за Лизонькой, – отвлекает меня мама от тревожных мыслей.
– Не могу, мам, – втягиваю шумно воздух. – Вдруг ей станет хуже?
– Ты всегда можешь вернуться.
– Я не смогу развлекаться, зная, что моему ребенку плохо. Что я буду за мать?
– Ты слишком строга к себе, – говорит спокойно она, понижая голос. – Ты не оставишь ребенка в одиночестве. Ты оставишь Лизу со мной, с родной бабушкой.
– Не знаю… Я никогда ее не оставляла одну во время болезни.
– Все когда-то случается впервые.
– Возможно, ты права, – начинаю сомневаться в верности принятого решения.
– Ничего плохого не случится, если ты уедешь ненадолго. Если вдруг ей станет хуже, то я позвоню тебе.
– Ой, мама, – я будто нахожусь на перепутье. Где в любом случае оказываюсь в проигравших. С одной стороны, мое материнское сердце будет неспокойно, а с другой – я не знаю, во что выльется недовольство мужа.
Егор достаточно резкий человек. И не привык, чтобы кто-то ему противоречил. Обычно у нас не возникало конфликтных ситуаций, потому что у меня с мужем во многом сходятся взгляды на жизнь, семью и быт. Мы идеально совпадаем с ним по всем аспектам. То, что случилось несколько минут назад, для меня в новинку.
– Наверное, дождусь, когда дочь уснет, и тогда уеду на часок.
– Это правильно, – кивает мама, поддерживая мое решение.
– Доченька, ты как? – возвращаюсь в детскую и дотрагиваюсь до горячего детского лба.
– Жарко, – спихивает она с себя одеяло, и меня это радует. Значит, температура перестала расти.
– Выпей морсика, – помогаю дочке приподняться и подношу к губам бокал с напитком.
Лиза с трудом поднимает голову и делает несколько глотков, откидываясь обратно на подушку. Я убираю прилипшие ко лбу светлые локоны и глажу малышку по волосам.
– Зайка, мне нужно уехать на часик.
– Зачем? – устало говорит дочь.
– Помнишь, папа радовался, что теперь его фирма стала очень большой и он открывает офис за границей?
– Да, папа тогда подарил мне новый айпад, – дочь была безумно счастлива получить такой подарок. Хотя я считаю, что шестилетнему ребенку совсем ни к чему настолько дорогие гаджеты, как и любые другие цифровые устройства.
