В доме Гордеевых царила та особенная тишина, которая бывает только в больших пустых домах. Я методично вытирала пол, проклиная в душе всех владельцев паркета светлых пород. Особенно тех, кто считает, что белый дуб – это стильно. Стильно – это когда ты не видишь каждую пылинку, каждый отпечаток и каждое пятнышко от кофе, каждая…
Мысль улетела, так как затылок пронзило неприятное ощущение. Знаете, когда чувствуешь, что на вас смотрят? Причем смотрят с таким усердием, что хочется проверить, не прорвались ли джинсовые шорты в самом неприличном месте. Я замерла с тряпкой в руке, и осторожно глянула между своих ног назад. Любой инструктор по йоге позавидовал бы моей пластичности, точно говорю!
Мужские ботинки. Дорогие, из тонкой замши, явно итальянские. И что хуже всего – они стояли на моем свежевымытом полу!
– Твою мать! – вырвалось у меня, пока я потирала ушибленное место.
Выползая из-под стола, я уже готовила гневную тираду. Очередной хахаль хозяйки, видимо, решил, что здесь проходная комната. Ну уж нет, дорогой мой!
– Вы что, совсем охренели? – я поднялась во весь рост и уперла руки в боки. – Я только что пол вымыла! Только что! А вы тут в своих…
Я запнулась, потому что передо мной стоял не типичный любовник моей работодательницы. Этот мужчина был… другой. Такой же высокий, подтянутый, красивый, но, в отличие от остальных в его глазах плескалась усталость, а не дикий азарт кобеля, готово к секс-марафону выходного дня.
– В своих ботинках прошлись по чистому полу! – все-таки закончила, хотя уверенности в голосе заметно поубавилось.
– Виноват, – мужик сначала как будто офигел от моего выговора, растерянно осмотрелся вокруг, даже назад оглянулся, будто проверяя, остались ли следы. – Исправлюсь.
И вдруг задрал свою ножищу, ни дать ни взять 45 размера, и стал стягивать ботинки за задники. Потом снова поднял на меня взгляд, так и стоя с ними в руках. Аккуратно держал их за задники. Изящно так. А руки крепкие, холеные.
– Не ожидал что тут кто-то будет, если честно. А уж этого, – он кивнул на мое ведро, – вообще. Помыть за собой не обещаю, но за дополнительные неудобства доплачу к зарплате. Вы, я так понимаю, тут на правах сотрудника?
– Ну, да. Пол сам себя не вымоет, пыль сама себя не вытрет, посуда сама себя… – я махнула рукой, продолжать можно до бесконечности. – Короче говоря, да, та, которая убирает за вами всеми. Ульяна, если точнее. А… вы? Мадам не говорила, что в эти выходные собирается приехать.
Мадам… мы с Еленой Сергеевной как-то сразу сошлись на этом прозвище. Я как-то сказала в шутку, а ей понравилось. Да и кобели ее, отборные, легко подхватывали. А у этого вон… что-то перекосило.
– Ульяна значит, приятно познакомится. – Он задумчиво меня оглядел. Снова. И что странно, даже без намека на пошлость. Обычно-то кобели эти хоть и при мадам, а чуть отвернется – глазами ого как зыркают. А этот вон… Хозяйки нет, за поводок никто не дергает, а он слюной не капает. – Позвольте полюбопытствовать, уважаемая фея чистоты. За всеми нами – это за кем конкретно?
Очень подозрительный тип…
Никогда никого не волновало, сколько их или чего. Даже было и с двумя она… того, приезжала. А тут интересуется.
– Вам зачем эта информация? Вы Елены Сергеевны гость? Значит ваше дело малое, – я, честное слово, сама того не желая, скосила глаза на ширинку и зачем-то ляпнула, – или большое. Как посмотреть. Зачем вам все эти организационные вопросы?
– И часто у Елены Сергеевны гости? – а сам так прищурился подозрительно, как будто допрашивает. Я аж себя в полиции почувствовала. Хоть никогда и не привлекалась в жизни.
Повисла тишина.
Я стояла посреди гостиной с мокрой тряпкой в руке, а он – с усталым лицом и каким-то обреченным выражением.
