Ульяна
– Пожалуйста, скажи, что ты не очень
удачно пошутил, – прошу мужа внезапно осипшим голосом.
Это не может быть правдой. Он не мог
так со мной поступить. Не мог. Не мой Самир. Мы через столько
вместе прошли, столько вместе пережили за двенадцать лет брака. Это
все похоже на страшный сон.
– Я совершенно серьезен, Уль, –
сложив руки в замок на столе, убивает меня ответом.
– Нет… Нет… Нет, ты шутишь, – не
хочу в это верить, просто не могу. Отрицательно качаю головой,
делая шаг назад.
– Ульян, успокойся и выслушай. Это
все ради нас, – Самир пытается говорить спокойно, но сейчас, в эту
самую минуту, его спокойствие убивает меня.
Как можно спокойно говорить жене,
что раз она не может забеременеть, он сделал ребенка на стороне
ради семьи? Как?
– Это все сон. Ты не мог так со мной
поступить, – бессвязно бормочу, схватившись за голову.
Меня накрывает волной отчаяния и
истерики. Хочется крушить все вокруг, разбить всю посуду на кухне,
а потом и разнести весь дом, чтобы хоть немного выплеснуть всю ту
боль, что нанес мне муж своей правдой, которая «осчастливит» нас
двоих.
Конечно, ребенок от любовницы
сделает меня самой счастливой женщиной на свете. Это ведь такой
приятный подарок для каждой женщины.
– Дай. Мне. Закончить! – муж кричит
и бьет ладонью по столу с такой силой, что я подскакиваю на месте и
замираю.
Злится. Вижу по родным и теперь уже
чужим, карим глазам.
– Так говори, пока я не сошла с ума,
– плевать, насколько жалко я выгляжу сейчас, зареванная, с явно
диким, ошалевшим взглядом.
Мой мир сейчас рушится. Семья
разваливается. Держать лицо глупо, да и сил нет. Сейчас бы себя в
руках удержать и не напугать Тимку, делающего уроки в своей
комнате, истеричными криками, и не приведи Господи, погромом.
Дыши, Уля, дыши. Сыну ни к чему все
это.
– Я люблю тебя, Уль, – ласково
говорит, а у меня горький всхлип с губ слетает.
Муж встает из-за стола и идет в мою
сторону. Не хочу, чтобы приближался. Не хочу, чтобы прикасался ко
мне после другой.
– Когда любят, не изменяют, Самир, –
надеюсь остановить его приближение словами, на что он лишь кивает,
но не соглашается и продолжает приближаться.
– Бывают ситуации, когда это
необходимо. Сколько лет мы пытаемся? Семь, Уль. Даже с Тимуром мы
пытались всего пять. Сколько лет еще нужно, чтобы у нас родилась
дочь? Сколько?
Да, у нас есть проблемы, врачи
разводят руками. Несовместимости нет, лечить нас не от чего, а ЭКО
не помогало. Мы все перепробовали в первый раз, безрезультатно.
Тимка – наше чудо, наша радость. И да, мы говорили о том, что было
бы чудесно, будь у нас еще и дочь.
Но ведь не таким же способом?
– Мы не молодеем. Это все для нашей
семьи, поверь. Думаешь, мне это приносит удовольствие?
Так говорит, словно я не понимаю.
После рождения сына мы не предохранялись ни дня, впрочем, как и
долгие пять лет до. Зачем? Шанс минимален, и мы хотели поймать его
за хвост и удержать, ведь дети — это счастье, и, когда ты хочешь,
но не можешь, ценишь их сильнее.
– Но, - слезы льются из глаз, у меня
нет сил вытереть их.
«Я уже беременна. У нас будет
еще ребенок»
Но это недоговариваю. Слова
застревают комом в горле.
Я так боялась сглазить, так боялась
ложной беременности, ведь мы и это проходили. Поэтому молчала,
ждала, выжидала, чтобы узнать наверняка.
И вот сегодня, в тот день, когда
врач подтвердила, что нам повезло, Самир говорит о другой
беременной от него девушке, ради нашего «счастья».
Немного недотерпел.
– Я не хочу делать тебе больно, не
хочу видеть слезы на твоих глазах, Уль, – подходит все ближе, а я
отступаю, – и я понимаю твою реакцию, поэтому сейчас закрою на нее
глаза и спишу на шок.
Это не шок, это крах. Крах нашей
семьи. Крах надежд и веры.
