Дэвида разбудила
череда звонков в дверь. Пронзительных, настойчивых. Вчера пришлось задержаться
в офисе за полночь. Партнеры из-за рубежа и слышать ничего не хотели о часовых
поясах, выпив по видеосвязи литра два крови. И закусив пачкой договоров.
Так что сейчас
Дэвид поморщился, еле разлепляя веки. Не торопясь, он встал с кровати с твердым
намерением испепелить взглядом, кого бы там ни принесло.
Экранчик домофона
призывно засветился. А на нем оказалась пустая площадка.
– Это что еще за… –
пробормотал Дэвид себе под нос.
Элитная квартира на
-дцатом этаже небоскреба в центре мегаполиса – не то место, где будет
развлекаться ребятня, бегая и нажимая все звонки. Разве что какой-то идиот стал
в стороне от камеры?
Одернув футболку,
натянутую на ходу на крепкое мускулистое тело, Дэвид с мрачным видом собрался
открывать. И тут из-за двери послышался тихий плач.
«Ребенок?!» –
пронеслось в голове.
Нахмурившись, Дэвид
быстро отомкнул дверь. Он застыл на пороге, глядя себе под ноги. На большую
плетенную корзину с голубым покрывальцем. Его немного скинул малыш, который
сучил сжатыми кулачками. Маленькое личико было наморщено и покраснело, а плач
стоял такой, что за соседней дверью проснулся соседский ротвейлер.
Раскатистый лай
вывел Дэвида из оцепенения. Он выскочил из квартиры, оглядываясь по сторонам.
– Эй, кто здесь?!
Это не смешно! – крик разнесся по пустой площадке.
Младенец
согласился: заревел еще громче и выше. Тряхнув головой, Дэвид наклонился к
корзинке. Он поднял ребенка, приворачивая в покрывальце. Тот, как назло,
извивался, и крохотный кулачок даже заехал в нос. Не по-детски уверенно.
– Боксер растет, –
нервно кашлянул Дэвид, поудобнее перехватывая младенца и озираясь по сторонам.
– Где твоя мама? А, спортсмен?
Мамы и след
простыл. Так же, как и аиста, и капусты или кто там еще мог подложить такую
свинью.
Минут через
пятнадцать беготни с младенцем на руках Дэвид смирился с очевидным: ребенка
бросили. Пришлось возвращаться домой, где по-прежнему сиротливо стояла
корзинка. На дне виднелась небольшая открытка с улыбчивым малышом. Сначала
Дэвид не обратил на нее внимания.
Нахмурившись, он
взял листок в руки. На обратной стороне оказался отпечатанный текст: «Я назвала
его Генри. Генри Старр… Надеюсь, ты сможешь позаботиться о сыне лучше, чем я».
Дэвид
прочувствованно выругался. Потом вспомнил, что при детях не матерятся, и
покосился на младенца.
Генри как раз
притих и сунул палец в рот. Карие глазенки посмотрели немного настороженно.
Карие. Такие же, как у Дэвида. Он задумчиво тронул легкий пушок на макушке
Генри. Черные волосы… тоже совпало.
– Да не может этого
быть! – тряхнул головой Дэвид. – Просто какая-то мамаша посмотрела на мои
доходы и решила, что можно держать меня за идиота! Даже не подписалась, умная
какая!
Он собрался было
бросить открытку обратно в корзину, но в этот момент за палец ухватили
крохотные пальчики. Генри что-то тихо залепетал, не отпуская, насколько хватало
сил в маленьком тельце. Дэвид вздохнул, прикрывая глаза.
– Ладно, парень,
пойдем ко мне, а там разберемся.
Следующие пару часов
Дэвиду казалось, что из-за угла вот-вот выпрыгнут шутники с работы и сообщат,
что это был глупый розыгрыш. Но нет. Паренек из полиции, с которым заполняли
документы о подкидыше, никак не мог понять, отчего такая паника. Не украли же
ребенка – подкинули! Наоборот, радость! А раз не нужен, так можно отдать в
службу опеки, и дело с концом. Дэвид скрежетал зубами, не спуская с рук ни
Генри, ни телефон.
«Если это кто-то
подстроил, пошутил, я его…» – после этого вспоминались самые изощренные пытки,
о которых только слышал на курсе средневековой истории в университете.
