«И пожалел Всевышний, что создал человека, Ной же понравился Ему. И вошел Ной, и с ним сыновья его, и жена его, и жены сыновей его в ковчег, от воды потопа. И из скота чистого, и из скота нечистого, из всех птиц, и из всех пресмыкающихся на земле по паре вошли к Ною в ковчег, мужского и женского пола, как Всесильный повелел Ною.
Обман же отправился на поиски пары и нашел Желание.
– Откуда ты явился? – спросило Желание.
– Я возвратился от ковчега Ноя. Я хотел войти, но меня не пустили, потому что у меня не было подруги. Не хочешь ли ты быть моей подругой?
– С радостью! – ответило Желание, но что ты за это мне предложишь?
– Все, что я приобрету, можешь взять себе.
– Идет! – согласилось Желание.
Так они вошли в ковчег, навсегда заключив между собой договор: все, что приобретает Обман, уносит прочь Желание.
И запрещено было Всевышним сожительство в ковчеге всем существам, там находящимся. Сын же Ноя, Хам, нарушил запрет и вошел к своей жене. За это деяние, совершенное в темноте, Хам получил мерой за меру – он вышел из ковчега темнокожим, и у всех его потомков на все времена темная кожа.
Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своём. И увидел Хам наготу отца своего и рассказал двум братьям своим. Шем же и Йефет взяли одежду и, положив её на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал:
«Проклят Хам, раб рабов будет он у братьев своих». Потом сказал:
«Благословен Господь Бог Шемов, Хам же будет рабом ему. Да распространит Бог Йефета, и да вселится он в шатрах Шемовых, Хам же будет рабом ему».
Москва. 1992 год. Победа разума над телом
И бренно тело на земле, и разум канет в бесконечность, лишь добрые поступки и истинная красота не исчезнут никогда!
Московское лето 1992 года выдалось аномально жарким и сопровождалось драматическими политическими изменениями на постсоветском пространстве. Перестройка, год назад обрушившая советскую систему, только сейчас нашла истинный отклик в сознании людей. Над руинами вчерашней страны Советов реял долгожданный «воздух свободы», который массы впитывали буквально кожей. Свобода манила вседозволенностью, диктовала моду, владела умами, являя все свои грани: от свободы познания до свободы беспорядочного поведения.
Днем по московским улицам прогуливались «новые русские», на площадях простой народ поучали ораторы-демократы, тут и там сновали вездесущие торговцы. А вечером в столице закипала ночная, «адская» жизнь: из глубин людского подсознания, долгие годы оберегаемого «железным занавесом», посыпалась всякого рода нечисть, направляемая потайными низменными желаниями. Праздная публика засиживалась в московских клубах, бродила ночами, будоража столицу.
В то самое смутное время темнокожий парень с вполне приличным, но необычным именем Ричи, обладатель режущей пуританский слух фамилией Триппер возвращался домой, держа под руки двух шикарных девушек-близняшек. Ричи подцепил их в одном из закрытых ночных клубов города с соответствующим тому времени названием «Все кубарем». Сказать, что девушки были красивы – не сказать ничего. Это были две улетные, сногсшибательные, длинноногие блондинки с огромными синими глазами, пухлыми губками и очаровательными ямочками на розовых щечках. К слову, огромными у девушек были не только глаза, но и другие, не менее достойные части тела.
Случайные прохожие, наблюдавшие эту троицу, не могли отвеcти глаз: триплет объединяло несочетаемое – обворожительных красавиц и инфернальное чудовище. Ричи был африканцем, причем африканцем внушительных размеров. Тем не менее не cтолько это обстоятельство повергало в шок московских прохожих. Правая половина лица и обе руки Ричи были обезображены сильнейшим ожогом, который он перенес в далеком детстве. При взгляде с левой стороны парень выглядел абсолютнейшим уродом, иноземным монстром. Такого увидишь разве что в апокалиптическом американском экшне – при этом сниматься Ричи мог без капельки грима.
