Эвелин
Первые капли дождя касаются моей горячей кожи и ярким
контрастом пробирают до мурашек. А сильные порывы ветра заглушают
ритм музыки, но она звучит не из колонок — напрямую льётся по венам
и заставляет сердце учащённо биться.
Он стоит в считанных сантиметрах от меня, и наши дыхания
сплетаются. Глаза в глаза, и кажется, бит наших сердец сходится в
одной тональности, там, где нет рамок, запретов, а каждое движение
пропитано страстью и адреналином.
Мы стоим на крыше высотки, вокруг необъятное пространство,
только оно совершенно лишнее, все мысли и желания
сконцентрировались в одной точке — на нём. И в бескрайнем карем
вихре его глаз, который поглощает полностью, без остатка.
— Коснись меня, — не узнаю своего голоса, он едва уловимым
шёпотом слетает с губ, а хочется кричать и умолять, чтобы
наконец-то стёр оставшееся расстояние между нами.
Его лицо скрыто за маской, на которой изображена вечная
ухмылка, но знаю, что под ней спрятана лёгкая, естественная,
которую он дарит только мне. А после резким рывком Джокер
притягивает за талию, и я ударяюсь о его сильную грудь.
— Потанцуем? — мягкий баритон ласкает слух, у меня нет сил
ответить, в горле пересохло от волнения и возбуждения.
Он идеален во всём: его движения, взгляды, фразы сводят с
ума и заставляют желать большего. Я буквально плавлюсь в сильных
руках, отдаюсь нашему общему безумию. Джокер умело ведёт в танце,
подхватывает под бёдра и наклоняет практически до самой поверхности
крыши. Одной рукой держит за талию, ребром второй проводит по
ложбинке между грудей, а после вверх к шее.
Обвиваю его бёдра ногами, прижимаюсь вплотную, парю и не
хочу завершать этот полёт. Прикрываю глаза, весь наш танец
происходит словно в замедленной съёмке, и кажется, что даже капли
дождя застывают в воздухе, не решаются упасть и разлететься на
сотни кристалликов влаги. А я не боюсь летать вместе с ним, мне не
страшно. В его объятиях надёжно и спокойно.
Джокер плавно поднимает меня, и его горячее дыхание обжигает
нежную кожу шеи. Распахиваю веки и замечаю изучающий взгляд. Как он
это делает? Цепляет за живое, и я уже словно наживка, попавшая в
капкан, желаю оказаться в лапах хищника.
Ставит меня на ноги и разворачивает вокруг своей оси, мир
кружится будто в безумной карусели. Останавливаюсь, хватаю его
запястье, не позволяю дальше вести в танце. Не люблю, когда мной
крутят, как безвольной куклой, и показываю, что могу быть
упрямой.
Поворачиваюсь к нему спиной и выполняю волну, касаясь
бëдрами паха, а его ладонь, вторя движениям, очерчивает каждый
изгиб моего тела.
— Играешь с огнëм, — хватает за шею, и наша игра
окрашивается уже совсем иными красками — тёмными, такими же, как и
цвет его глаза.
Сердца стучат в унисон, заглушая звуки никогда не спящего
города, весь мир перестаëт существовать, и наши параллели судеб
наконец-то пересекаются в той точке невозврата, после которой мы не
сможем сделать и шага друг от друга.
— Не хочу, чтобы это заканчивалось, — меня всю трясëт, и
кажется, что ранее устойчивая поверхность под ногами вот-вот даст
трещину и мы полетим на девятый круг ада наших пороков и
желаний.
— Детка, это только начало, — он усмехается и скользит по
моему бедру ладонью.
Резко открываю глаза и вижу, что Мия трясëт меня за руку и еле
сдерживает смех.
— Тебе снилось, что ты ёжик? Пыхтела на всю комнату, — хохочет
уже в голос, а я лишь хлопаю ресницами и всё ещё ощущаю горячие
прикосновения моего танцора.
Вот это сон мне приснился! Всё так же лежу и не могу вымолвить
ни слова, будто ещё не до конца осознаю, что реальность вновь
затянула своими щупальцами и вырвала из такого яркого и желанного
иллюзорного мира. А мне в нём было так хорошо, свободно, дышалось
легко.
