© Перевод, издание на русском языке, оформление.
Издательство «Синдбад», 2014.
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Все мы хотим для своих детей самого лучшего. Но что это означает? Роберт Левин, знаменитый антрополог из Гарварда, установил, что родители, в какой бы стране мира они ни жили, ставят перед собой три главные задачи. Первая – обеспечить потомству выживание. Для тех, кто более или менее уверен в завтрашнем дне, следующей важной задачей становится обучение ребенка базовым навыкам, необходимым для экономической самостоятельности в будущем. И наконец, почти всем родителям свойственно желание воспитать человека, который будет разделять культурные ценности общества и сумеет найти в нем свое место.
Я долгое время сомневалась, что смогу иметь детей. До зачатия первого ребенка мы с моим мужем Дэвидом познали горечь бесплодия. Но я всегда любила детей и очень хотела стать матерью. Во время беременности я почти не думала о том, что будет потом, у меня были куда более серьезные причины для беспокойства. На седьмом месяце возник риск потери ребенка. Но, когда я взяла на руки крохотного Бенджамина, заглянула в его огромные карие глаза и погладила темный пушок на голове, меня охватило невероятно мощное, почти звериное желание защищать и оберегать это существо. В тот миг я впервые задумалась, какая мать из меня получится и как я должна воспитывать ребенка, чтобы он не только выжил, но и преуспел в жизни.
Мои родители иммигрировали в США из Южной Кореи в 1968 году, незадолго до моего рождения. Детство я провела в небольшом городке в Пенсильвании, балансируя на грани двух культур. Мои родители стремились сохранить традиции корейского воспитания: мы ели палочками; на столе всегда стояли рис, морская капуста и острая капуста кимчи, меня приучили не называть взрослых просто по имени и с почтением относиться к старшим родственникам. Мама с папой придавали огромное значение образованию и в том, что касалось учебы, не давали нам никаких поблажек. Зато в остальном они отличались широтой взглядов: мы играли в золотоискателей в заливе, придумывали себе костюмы на Хэллоуин, смотрели с друзьями фильмы, ели то, что нам нравилось, и читали те книжки, которые были нам интересны.
У моих родителей, подобно многим иммигрантам, были серьезные поводы для волнений. Они страстно желали, чтобы мы прижились и добились успеха в новой стране. Помню, как они шепотом обсуждали, не записать ли нас на какие-то дополнительные курсы, и вместе с другими корейцами-иммигрантами пытались разобраться в незнакомой системе образования. В школе я была одной из немногих учениц азиатского происхождения, и культурные различия порой сбивали меня с толку. Но, подобно многим американцам моего поколения, я с восторгом вспоминаю, какой свободой, утраченной ныне, пользовались тогда дети. Родители возлагали на нас большие надежды, но не мешали нам играть, изучать мир и просто жить. Они старались дать нам все самое лучшее. Они верили, что мы добьемся успеха. И не стремились изменить нас или подогнать под шаблон.
Студенткой я несколько раз ездила в Японию: сначала для изучения японского, потом для работы над диссертацией по истории Восточной Азии. В небольшой деревеньке у подножия гор я познакомилась с Дэвидом, который, как и я, приехал учить язык. Вернувшись в США, мы решили пожениться; уже тогда мы знали, что наверняка когда-нибудь вернемся в Японию и, возможно, даже будем растить там наших детей. В то же время я понимала, что на нашу семейную жизнь непременно повлияют как мое корейско-американское воспитание, так и еврейско-американские корни мужа.
