Железные колёса поезда стучали громким скрежетом под ногами,
трясся вагон. За окном первый день октября 1944 года разил сухую
землю ливнем; небо погрузилось в суровую меланхолию цвета графита и
его производных оттенков. Тучи застилали светило и с тем даровали
сумрак. Деревья медленно осыпались рыжими листьями и издалека рощи
походили на объятые пламенем.
Марко сель Традат разбил скорлупу варёного яйца и принялся
очищать ранний ужин: карманные часы отбивали пять вечера. На
столешнице покоилась свежая газета "Universul", часть статей из
которой мужчина уже прочёл. Яства не изобиловали: три яйца, кусок
серого хлеба и крупный помидор. Марко глотнул горячий чай и, взяв
очищенное яйцо, продолжил чтение. Политический столбец справа
гласил арест Иона Антонеску и возвращение к власти Михая l,
который, объединившись с СССР, обьявил Германии войну. События 23
августа — этот переворот*, — разнеслись по всем газетам, и каждая
теперь кричала в заголовках громкими сенсациями.
Марко узнал о происходящем раньше журналистов: ещё в Бухаресте,
когда подслушал сплетни местных мужей, что были мобилизованы уже
против Германии. Сам Марко был призван в 1942 году в начале
сентября, и попал он в третью румынскую армию, где его назначили в
пятый корпус шестой пехотной дивизии. Армию направили чуть севернее
Сталинграда, вместе с румынскими солдатами также шли и солдаты
вермахта — гадкие, чванливые и брюзжащие люди, относящиеся к
румынским воинам, как грязи. В середине ноября, девятнадцатого
числа, советские войска под Сталинградом нанесли удар. Юго-Западный
фронт разбил третью армию несмотря на рубежи по берегу Дона, и
скоро фланги оказались охвачены танками.
Румынские солдаты принялись бежать, но скоро были окружены, и
через несколько дней командиры дивизий сдались в плен. В хуторе
Верхнечеренский Марко сумел укрыться от советских солдат. Утром
мужчине удалось угнать американский "Willys MB" с запасом канистр,
полными бензина. Но дезертировал Марко раньше: когда во время
контрнаступления советских войск — ещё до поражения и побега — он
сунул свой жетон в карман изуродованного и мертвого румынского
пехотинца. Так, обменявшись жетонами, Марко сель Традат был убит
советской армией и лишён лица, а некий Драгош Раду ходил по земле,
усеянной трупами сослуживцев.
Дорога по степям и полям, взрытых траншеями, кратерами
сдетонировавших гранат и ямами, была сложной. Всюду черную землю
застилали мясокостная пыль и требуха из разорванных тел, куски
красноватых мозгов и осколков черепов. Колеса, проезжая по алой
земле, хрустели. Гниющих под утренним солнцем было великое сонмище,
на которое смотреть было психической травмой.
Марко выехал на дорогу, и внедорожник продемонстрировал всю мощь
двигателя. Путь с хутора до Бухареста занял неделю. Марко
останавливался в Ростове-на-Дону, где украл четыре канистры бензина
и провиант, а спустя многие километры еще и в поселке городского
типа Будённовском*, на самом берегу Азовского моря. Он поглядел на
украинские просторы, водную гладь и снова отправился в путь. Он
бежал долго, спиной ощущал призрак советских войск, преследующих
беглеца; но добрался дезертир без сложностей. Он остался жив и
здоров, и Бухарест принял румынца с широко распахнутыми руками,
хоть Марко и пришлось безвозвратно жить в тени.
Марко было двадцать девять лет, он выглядел, как чистый
кареглазый румын с жилистым телом. Рост его составлял сто
восемьдесят шесть сантиметров, и он казался чуть выше
среднестатистического румынца. Жизнь Марко была сопряжена с
извечным риском и стойкой опасностью, он жил в тени и знал много
забытого, чем часто спасал чужие жизни, до которых ему не было
дела. Сель Традат являл собой жгучую смесь острого цинизма,
надменности и мрачного холода: и внешне, и внутренне. Этот мужчина
жил отшельником с подросткового возраста, изгоем, потому «смерть» и
скрытная жизнь не являла собой проблему. Его удел, он считал,
отлавливать хищников, и выходить в свет нужды Марко не находил.
