©Такаббир, 2022
А. З.
~ 1 ~
В скупых лучах закатного солнца
зеленел бескрайний лес. Над верхушками сосен, нарушая тишину, летел
вертолёт, построенный ещё в советское время, но до сих пор
используемый в поисково-спасательных операциях. Экипаж из двух
человек совершал дежурный облёт заповедника.
Пожар дождливой весной — большая
редкость. В детском оздоровительном лагере походов не предвиделось.
Охота в этом районе запрещена. А потому Максим смотрел не в окно, а
на карту и слушал болтовню пилота с позывным Стрекоза.
Сорокалетнего Серёгу Стрекозу в
отряде недолюбливали за его казарменные и зачастую жестокие шутки.
А тот из кожи лез, чтобы обрести авторитет среди товарищей. В
отличие от Серёги, Максим держался в коллективе обособленно и не
страдал от одиночества: шумную и весёлую компанию ему заменил
молчаливый лес. К нему Максим проникся тёплыми чувствами ещё в
детдоме. И очень скучал по развесистым елям и земляничным полянам,
когда учился в городской школе-интернате для сирот. После службы в
погранвойсках пошёл в спасатели и перевёлся из областного центра в
таёжный городок. В будни смотрел на чащобу с высоты птичьего
полёта, выходные проводил опять-таки в лесу. Берег реки, палатка,
костерок… быть наедине с нетронутой природой, чувствовать себя
частицей мирозданья — не это ли счастье?
Прежде Максим и Серёга особо не
общались. «Привет-пока» и пара фраз по рабочим моментам — весь их
разговор. Сегодня, в первый день после отпуска, Максим узнал, что
подменяет напарника того самого Стрекозы. И занервничал,
подозревая, что пилот-хохмач не упустит случая сделать его
очередным объектом злого розыгрыша.
Вопреки опасениям Максима, дежурство
подходило к концу без каких-либо сюрпризов. Серёга трепал языком, и
все истории были пустой болтовнёй о спасательных операциях, где он,
Сергей батькович, конечно же, проявил героизм. Максим слушал его
вполуха, рассматривал разложенную на коленях карту, которую знал
назубок, и еле сдерживался, чтобы не зевнуть во весь рот.
В наушниках булькал голос
Стрекозы:
— Я как-то с тонущей баржи людей
снимал. Шторм девять баллов…
Максим поперхнулся глотком воздуха.
Покхекал в кулак.
— Ну не девять, чуток меньше, —
быстро поправил себя Стрекоза. — Это я образно. Лебёдку из стороны
в сторону кидает, вокруг гул стоит. Жуть, одним словом. Но это ещё
что. Когда склад с боеприпасами горел…
Максим не вытерпел:
— Как такой герой в нашей глуши
оказался? Сам перевёлся или кто-то посодействовал?
— Конечно сам! — взъерошился трепач.
— Устал от постоянного напряга. А ты что подумал?
— Ничего. Просто спросил.
Стрекоза помолчал, глядя перед
собой, и неожиданно вымолвил:
— Ты нормальный парень, Волга. Я
думал, ты ни рыба ни мясо, а с тобой есть о чём побалакать.
Максим хмыкнул и снял наушники,
давая понять, что желание балакать иссякло, а шум вращения лопастей
более приятен слуху, чем звук голоса сидящего рядом пилота.
Нажав кнопку на ручке управления,
Серёга перешёл на канал связи с землёй:
— Стрекоза вызывает Исток… Сто пятый
завершил облёт, возвращаемся на базу… Вас понял, заход через
восточный. Посадку доложу с земли. — И вдруг рывком сдёрнул
наушники с головы. — Чёрт! Чуть перепонки не лопнули!
— Трещит? — прокричал Максим.
— Ага. В этом квадрате всегда
так.
— Так уж и всегда?
— Всегда! Думаешь, я вру?
Максим потянулся к портативной
радиостанции, закреплённой в нагрудном чехле, намереваясь включить
и проверить, но представил, как будет ржать Стрекоза, и опустил
руку. Он расспросит других пилотов о радиопомехах и либо забудет о
них, как о тупой шутке хохмача, либо известит командира взвода.
— Хочешь, я замолвлю о тебе
словечко? — проорал Серёга. — Станешь моим напарником?
