Ромашка для охотника. Полюбить убийцу

Аманда

– Госпожа, отец зовет вас попрощаться. Барон Гурр совсем плох. Поспешите… – старый слуга застал меня за стойкой. Я как раз заканчивала натирать кружки. В нашем постоялом дворе всегда должно быть чисто!

Увы, но это всё, что осталось от огромного состояния моего отца. Титул и особняк, переделанный в постоялый двор “Драконий клык”.

Когда матушка заболела, папа готов был отдать всё, лишь бы она осталась с нами, чтобы не уходила к предкам и богам. Он распродал деревни, города, поля… Но это не помогло и через год мама умерла, оставив десятилетнюю меня на попечении резко обедневшего барона.

И вот уже год, как отец был болен, а я ежеминутно боялась, что останусь круглой сиротой.

Еще вчера состояние отца стало резко ухудшаться и я хотела сидеть у его постели, но он выгнал меня.

– Я не хочу, чтобы ты запомнила меня таким. Не хочу, чтобы прозябала в полумраке. Я всё равно уйду, дочка, а ты должна жить полной жизнью. Ступай… – погладил меня по волосам и добавил хрипло: – А я отдыхать буду. Что-то совсем устал…

И я покорно ушла. Работы действительно было очень много. Два дня назад к нам заселился целый отряд магов, а сразу за ними заявилось три десятка наёмников. Свободных комнат вообще не осталось, даже с учётом того, что постояльцы ютились по четыре человека на одну комнату и даже заняли сеновал.

Мне было безумно любопытно, куда они держат путь и почему решили провести у нас целую неделю, но леди не положено задавать лишних вопросов и я стойко молчала.

Сейчас же, я вихрем вбежала по ступеням, распахнула дверь и в тусклом свете единственной свечи, увидела совершенно осунувшееся, бледное лицо отца.

– Папочка… – охнула, всплеснула руками и на едва гнущихся ногах подошла к массивной кровати, на которой лежал исхудалый, пожилой мужчина. Его волосы давно окрасились серебром, а глаза утратили былой блеск.

– Аманда Гурр, не смей плакать! – строго наказал отец, поднимая дрожащую руку в мою сторону. – Ты должна помнить кто ты, должна быть сильной, дочка.

– Не могу, – хлюпнула носом и стерла со щеки горькую, предательскую слезу. Казалось, что сердце сейчас разорвётся. Болело в груди.

– Можешь, – он улыбнулся так тепло, так знакомо, что я окончательно разрыдалась, обняв его.

Я не могу. Не хочу терять единственного родного человека. С кем же я останусь? Нет, пожалуйста. Умоляю, не надо! Боги, услышьте меня, прошу…

– Ада, смерть уже дышит мне в спину. Послушай, доченька. Ты должна уехать отсюда. Наши постояльцы… – отец закашлялся и на белом платке остались следы крови. Пламя свечи дрогнуло, погасло на миг, но тут же снова разгорелось, словно цеплялось за жизнь, как и мой отец.

– Не говори, не надо. Папа, тебе лучше отдохнуть, – прошептала, изо всех сил пытаясь взять себя в руки и действительно быть сильной ради него.

Я давно уже должна была быть готовой к тому, что он отправится к богам, но никак не могла смириться. Мне кажется, что подготовиться к подобному невозможно.

– Слушай! – его голос на миг стал суровым, резким, как был всегда. – Дочка, ты должна уехать к тетушке Мари. Мамина сестра не выгонит единственную племянницу. А здесь замышляется что-то недоброе. Ещё никогда в наших краях не собиралось столько воронья! Эти стервятники не просто так тут трутся, грядёт буря и я не хочу, чтобы ты оказалась в её центре. Уезжай с рассветом. Живи. Выйдешь удачно замуж, детишек родишь… Я желаю тебе счастья, Ада. Не жди моей смерти. Уходи!

Я замотала головой и в ужасе выставила вперёд руки.

– Нет, папочка. Не надо. Прошу тебя… Не гони меня. Умоляю, дай побыть с тобой ещё хоть немного… – слёзы обжигали щёки, слова давались с трудом. Я не должна была перечить ему, нужно было стойко исполнить последнее желание, но не могла.