Два шага. Две секунды. Два вздоха.
Часто ли мы их считаем? Порой, мы не замечаем даже прожитые
года.
Девушка в белоснежном одеянии стояла
у самого края. Раскаты грома, порывы ветра, которые могли, будь они
хоть немного сильнее, просто столкнуть ее с обрыва, дождь, который
хлестал по ее щекам, как будто пытаясь привести в чувство, закрытые
от страха глаза. Ее мир в эту секунду казался невероятно огромным,
таким жестоким и чужим. На фоне острых скал, которые ее окружали,
на фоне бесконечного моря, которое уходило за горизонт, она была
лишь крохотной песчинкой. Она исчезнет, а этот мир останется все
таким же бескрайним. Ей всегда говорили, что она очень смелая.
Сейчас она отчетливо понимала, что это не так. Ей не хватало
смелости. Чертовски не хватало, просто сделать два шага. Сердце
стучало так бешено, но даже оно не могло ее согреть. Ног она уже
почти не чувствовала, только проникающий холод острых камней,
которых касались ее босые ступни. Мокрое платье, которое
обволакивало как корка льда. И волны, которые разбивались под
раскаты грома о скалы. Черные, густые, пугающие своей силой,
скоростью, мощью. Они ждали, ее два шага, две секунды, два
вздоха.
Мы хотели бы забыть
прошлое, но оно словно корень цветка.
Скрывается во тьме нашего
сознания и либо питает нас,
либо уничтожает, когда
гниёт.
Графство Фрейев
Мягкие невесомые касания, руки
нежные, заботливые, очень теплые. На устах невольно появляется
улыбка. Она пробивается сквозь сон, лишь кончиками губ, но я знаю,
что она это заметит.
Меня укрывают теплым пуховым одеялом
ровно до подбородка. Так всегда делает только мама. Только ее руки
такие аккуратные, внимательные, осторожные. Но в этот раз мне
жарко, видимо она перестаралась с камином.
Отец с братом уехали еще утром с
дядей на охоту. Для брата это целое событие, ведь его первый раз
взяли с собой. Нам с ним по шесть лет и для альвов это
означает, что пора вводить детей в дела своих родителей. Обучать
родовой магии. Для этого дядя и приехал. Он просит отца забрать нас
в город, ну или на худой конец зовет с собой всю семью. Отец
сомневается, а мама против. Она недолюбливает папиного брата - так
однажды сказал Валериан, когда подслушал их разговор с нашим отцом.
"Он жестокий и непримиримый" - что означает непримиримый я не
совсем поняла, ведь война закончилась, а значит настал мир для
всех.
А вот мой брат его обожает. Валериан
поехал бы за ним, даже если бы пришлось жить в комнатах прислуг, и
бросить родителей тут. Меня, он сказал, не оставит. Его долго
терзали сомнения по данному поводу, но все же он твердо решил, что
убедит меня поехать с ним, а если нет, то утащит силой. Он у нас
такой, судя по всему, тоже "непримиримый", но безумно умный. Я вижу
это в горящих глазах дяди, когда он его тренирует. А от этого
взгляда у брата вообще сносит крышу. Мама же наблюдает из далека,
стараясь не встречаться с дядей без лишней необходимости, но я
вижу, что ее это пугает. Возможно, ее пугает, что когда-нибудь она
потеряет сына, я хочу ей сказать, что это необязательно, но молчу.
Возможно, я и сама этого боюсь.
Наш дядя граф, он как старший сын
получил трон и графство достаточно молодым, так как их с отцом
родители погибли еще до войны, но детей у него нет. Отец говорит,
что трон достанется брату, когда он вырастет, видимо и папе это не
по душе, так как он, говоря об этом нередко хмурит свои светлые, но
густые брови.
Я вновь чувствую прикосновения, но
не открываю глаза. Люблю так хитрить, притворяясь спящей, но в этот
раз мама целует меня в лоб, надевая что-то на шею. Я уже думаю, что
она обо всем догадалась, но, когда решаю открыть глаза, ее рядом
нет. На моей шее очень странный кулон, в форме крохотной склянки,
стального цвета, с невесомым янтарем в форме застежки. Такого я
никогда не видела, но он очень красивый. Видимо, она хотела, чтоб я
проснулась утром и обрадовалась, поэтому решаю не портить сюрприз
до утра и вновь притворяюсь спящей, пряча счастливую улыбку.
