С девчонками прощались долго и неохотно.
Белка держала за руки, смотрела в глаза.
Обнялись на дорогу.
Думал, будет гомон слов, плеяда обещаний: вместо этого слушали тишину. Ни к чему слова.
– Хочешь, приеду к тебе? – Она спросила первой, я покачал головой.
– Не хочу. Настаиваю. Как только отдохнете – давайте встретимся? Через пару-другую недель?
С пацанами в прошлой жизни прощался так же. Мечты о том, чтобы выпить пива, пойти по бабам, арендовать баню до конца дня никогда не сбывались. Встречались по новой лишь в окопах.
Отчаянно верил, что с девчонками выйдет иначе. С девчонками всегда иначе…
Вокзал. Посмотрел на медленно тянущиеся линии поездов: не захотел трястись. Спросил у Ириски про состояние счета: там красовалась какая-то баснословная сумма.
На такси до дома так точно хватит.
Таксист был приветлив, но угрюм. Битый жизнью гоблин в кепчонке, ничего лишнего.
До дома не доехал.
Гоблин выудил из кармана вонючий бычок, задумчиво сунул в рот, когда попросил остановить у магазина женской одежды. Велел ему езжать, не ждать меня – обдав на прощание бензиновым смрадом, он унесся вперед.
Продавщица поутру была сонной: не засыпала лишь по причине работающего телевизора. Глянул: как раз говорили про Вратоград. Говорящие головы экспертов точили пальцы, чтобы многозначительно пихать их в потолок, изрекать мудрые мысли о силе русского духа и оружия. Сказали: Император готовит парад победы в честь павших солдат.
Почуял себя на стыке интересных времен и перемен, не испытал по этому поводу никаких чувств. Силился вспомнить: какой у Инки размер? Ей понравится рыжее платье с оборками? А белое с рюшечками?
Из магазина заскочил в торговый центр: раскошелился на шоколад. Заглянул в «Детский мир» – приглянулся плюшевый крокодил. Спросил себя, зачем он ей? Ответа так и не нашел, но все равно купил: пусть будет.
Не спешил, ждал, когда придет лифт. В первую неделю увольнительного несся по ступенькам бегом. Сейчас чуял, что у меня все время мира.
Вспомнил, как еще вчера просыпался каждый час, в гнетущей мгле суетливо рыскал по карману. Боялся, что мятый лист вольной мне приснился.
Глянул на него и сейчас, улыбнулся. Представил, как скажу кошкодевочке, что вернулся. Не на неделю – навсегда.
Здравый смысл сомневался: а ты сумеешь? Отказаться от бешеного ритма жизни, нырнуть в мирный быт?
Сам не знал. Обещал, что попробую. Придумаю, куда вложить деньги. Позвоню девчонкам. Но все завтра, сегодня сон, вкусная еда и Инна…
Нажал на кнопку звонка раз, другой – никакого ответа. Спит, что ли? Или ушла в школу?
Ириска кашлянула, намекнула – сегодня воскресенье. Может, ушла с ночевкой к подруге? И вспомнил: она же без моего слова из дому нос боялась показать. Осмелела, пока меня не было?
Порылся в карманах – разве не брал с собой ключа?
Тот нашелся, но не там, где искал: под ковриком. Никогда не понимал этой дурной привычки, но сейчас мне на руку.
Первым, что почуял, распахнув дверь – стойкий запах пыли и духоты. Провел пальцем по крышке зеркала в прихожей, на пальце остался серый след: либо Инна совсем мышей не ловит и забила на уборку, либо…
Даже не знал, что думать: в ее комнате пусто. Пустые шкафы для белья, сиротливо ждущий хозяйку письменный стол.
Закусил губу. Настроение с праздничного перетекло в тревожное. Словно в тумане, подошел к телефону. Ириска сообщила, что в нем нет надобности: может набрать любой номер с нейрочипа.
Качнул головой – звонить будем позже, интересовал исписанный бисерным, не моим почерком блокнот.
Номер должен был быть, и он был. Обведен красной ручкой, напротив лаконичная подпись – СанСаныч.
Ириска тут же его набрала – после пары гудков по ту сторону сняли трубку. Ответил усталый женский голос.