Шел первый мой полевой сезон. Впервые после института мне надо было отыскать в глухой тайге настоящую урановую руду с богатым содержанием металла, чтобы потом предложить нашей промышленности объект, который можно было разрабатывать и получать прибыль. А потом мне надо получить государственную премию и поездить по свету. Я уже раскатал губы и знал, куда я потрачу полученную премию: сначала я поеду в Австралию, искупаюсь в прозрачной воде, насмотрюсь на кораллы, красивых рыб и симпатичных девушек, а потом, когда вернусь домой загорелый и отдохнувший, куплю роскошную и удобную квартиру в центре города, женюсь на простой симпатичной деревенской девушке и подумаю, что бы еще найти, чтобы потом получить еще одну большую премию и съездить с семьей по теплым морям.
Но это еще было только в моих мечтах. А сейчас я брел один по тайге, вдалеке от людей и от населенных пунктов, одетый в болотные сапоги, брезентовую робу, в накомарнике, в перчатках, с рюкзаком на спине, радиометром и полевой сумкой. На голове у меня потрескивал телефон от радиометра, а на шее висели навигатор и компас. В тайге было жарко – около тридцати градусов, и я обливался потом в своей брезентовой робе. Но раздеться было нельзя – сразу же налетят огромные оводы, а ближе к вечеру появятся комары с мошкой. Когда было совсем невмоготу, я зажигал дымокур и лежал около него, пока не появятся силы идти дальше по маршруту, который я составил еще вечером в палатке.
На геологическую карту я вынес несколько радиометрических аномалий, которые мне надо было проверить, и если они подходят под будущее проявление урана, то отобрать пробы, образцы и все описать в моей полевой книжке – координаты, с чем связана радиоактивность и номера проб и образцов.
Одну аномалию я уже нашел, но она была слабой и много времени у меня она не заняла. Но и с нее надо было отобрать пробы и образцы, которые сейчас лежали у меня в рюкзаке, грозя раздавить мой обед в лепешку. Еще в начале моих маршрутов я отказался от приготовления обеда на костре и брал с собою суп в стеклянной банке, банку концентрированного молока и пачку печенья. Обед занимал теперь всего десять минут, потом просто отдых с сигаретой и можно было двигаться дальше. Времени у меня было мало – надо было пройти по тайге десять километров и найти несколько радиометрических аномалий, которые были обнаружены в ходе аэросъемки. Потом можно было идти в лагерь и там растянуться на час после ужина на нарах в палатке. Перед сном надо было привести полевую книжку в порядок, а образцы с пробами уложить в ящики, которые стояли у входа. Когда эта после маршрутная процедура заканчивалась, то обычно наступала ночь, и мне надо было залазить в спальный мешок, чтобы как следует выспаться для следующего маршрута. На самодельной полочке лежала, среди полевых книжек, книга на французском языке, но только я ее открывал, то сразу засыпал.
Хорошо, что еще не было дождей, думал я, слушая треск радиометра. Навигатор висел у меня на шее и когда я на него в очередной раз взглянул, то понял, что я подхожу к следующей аномалии. Чтобы не терять время даром, я уселся на покрытый мхом гранитный валун, достал полевую книжку и начал писать – координаты, азимут, по которому дальше пойду, радиоактивный фон и все, что было вокруг меня. Покурив напоследок, я одел накомарник, вытащил компас, посмотрел на ориентир и встал с гранитного валуна. Теперь я чувствовал себя ходячим компьютером с прибором: – мне надо было найти эпицентр аномалии и опробовать ее. Ни на другие мысли у меня просто не было времени – я превращался в автомат.
Я шел по сети, которую уже разбил в своей голове – профили были около трёхсот метров, а расстояние между ними было пятьдесят метров. Это была стопроцентная методика обнаружить парой профилей аномалию. Когда я прошел первый профиль, то сразу нашел увеличение радиоактивности. Вышел в фон, и пошел на второй профиль. На нем было такая большая радиоактивность, что я понял, – дальше ходить по профилям не было смысла: – надо было отыскивать эпицентр. На большой сук я повесил рюкзак и стал ходить короткими профилями – метров по двадцать, отмечая максимумы клочками бумаги. Когда я закончил, то картина гамма поля уже была в моей голове. Чтобы ничего не забыть, я уселся на камень и начал писать все, что я видел – координаты, значения гамма-поля и значение его в эпицентре. Когда я закончил с писаниной, то достал геологический молоток и осмотрелся – где бы мне начать колотить по гранитным глыбам и набрать пробы в мешочки.
