Кто мы, откуда, куда мы идем…
Все мы сегодня люди очень занятые. Времени никогда ни на что не хватает. Мелкие и крупные неприятности на работе. Неоплаченные вовремя денежные счета. В квартире бесконечный ремонт никак не клеится. Дети – оболтусы бестолковые. Дом, работа, покупки – все круговертью. С друзьями встречаемся по редкому случаю. По телефону говорим на бегу. Не вылезаем ночами из сетей интернета.
Вспомним. Когда же кто-то из нас последний раз написал письмо. Нет не электронное, а на бумаге, пером и чернилами, каллиграфическим подчерком. Когда же кто-то из нас последний раз ужинал за общим столом с престарелыми родителями, не спеша пил чай, смаковал малиновое варенье, беседовал задушевно и не поглядывал украдкой на часы.
О своих мелочных начальниках, боссах и шефах, о карикатурных политических и государственных лидерах, о криминальных олигархах и извращенных поп-звездах мы знаем гораздо больше, чем о своих близких, больше чем о своих родителях.
О своих же дедах и прадедах мы почти ничего не знаем. Да если честно, то и не интересуемся. Хорошо ли это? Кем будут наши дети и внуки? Иванами, не помнящими родства? Нас уже сейчас кое-кто называет – «особи мужского и женского пола».
Мои записки не преследуют каких-либо решительных целей. Я просто собрал все сохранившиеся сведения о своей родне (что смог). Для себя. Для них – живущих и ушедших. Для потомков. Для всех тех, кому это будет интересно.
В этих записках нет вымысла. Они созданы на основе архивных документов, личных воспоминаний участников описываемых событий, воспоминаний их детей, сестер, братьев. Это описание жизни одной русской семьи на протяжении почти четырехсот лет. Это же, в какой-то мере, и часть жизни русского народа. Часть истории России.
Ключевыми персонажами этого повествования являются мои родители: отец – Александр Данилович Парахин, 1928 года рождения, из крестьян Орловской области; мать – Екатерина Васильевна Парахина (Суркова), 1928 года рождения, из обывателей города Севастополя.
«Мы бы погибли, если
бы не погибали…»
В сентябре 1855 года русскими войсками был оставлен Севастополь.
Город горел. По понтонному мосту через бухту, в сторону Мекензиевых Гор, уходили последние защитники крепости. На берегу, у самой воды, неподвижно застыл генерал-лейтенант Степан Александрович Хрулев. В неизменной белой папахе, но без бурки, в зеленом пехотном мундире. Правой здоровой рукой он крепко сжимал казацкую нагайку. Левая, простреленная намедни французской пулей, высоко была подвязана на груди черным платком.
Дымились разрушенные укрепления Малахова кургана. Во рвах, на валах, на батареях – изорванные в клочья штыками и картечью, вперемешку с перевернутыми артиллерийскими лафетами, разбитыми зарядными ящиками, полузасыпаные землей из обрушенных фашин, вцепившись друг в друга яростью последней смертной судороги – коченели тела русских и французских солдат. Тысячи.
Со стороны Четвертого бастиона слышна была тяжелая канонада. Там ещё сражались.
На внешнем рейде, ввиду города, густо дымили трубами корабли британской эскадры. На их пути в грозном молчании вросли в камень русские береговые форты.
Уходили солдаты и матросы, седоусые ветераны и мальчишки-барабанщики, тучные полковники и стройные корнеты. Уходили полковые священники и сестры милосердия. Уходили адмиралтейские мастеровые с детьми, женами и стариками, с узлами и корзинами. Скрипели телеги с ранеными. Громыхали по доскам колеса артиллерии. Над опущенными головами уходящих бойцов плыли зачехленные знамена. Их золоченые орлы мерцали тусклыми отблесками – то ли пожаров, то ли заходящего солнца.
