Что может быть отвратительнее, чем раннее утро, сопровождающееся
жужжанием назойливой мухи. Только жужжание бензинового триммера,
доносящееся с соседнего двора в шесть утра. Черт меня дернул
оставить окна на ночь открытыми, и он же дернул кого-то стырить
москитные сетки на всех окнах, кроме санузла. Пачка газет,
оставленных в кладовке для растопки мангала и камина, моментально
перекочевала в спальню для сооружения мухобойки.
Назойливая тварь кружит прямо над моей головой, то и дело
пытаясь присесть то на правое, то на левое плечо. Отмахиваюсь
самодельной мухобойкой. Встаю с кровати. Тварь, словно сигнальная
ракета, взмывает ввысь, присаживаясь на потолок, аккурат рядом с
люстрой. Сидит, лапки потирает, смотрит на меня своими
шарообразными глазами. Взмах правой руки - и муха уже на занавеске.
Метко припечатываю по ней свертком из бумаги. Но разве убьёшь ее на
такой поверхности! Вжик! И она уже: на стене, на картине, на
плазме, на полке с книгами… Скачет, как блоха по комнате. Ненавижу,
сука! Швыряю мухобойку в стену. Тишина режет ухо. Вероятно, я одним
взмахом выключил обе жужелицы, поскольку с улицы теперь доносится
только щебет птиц и монотонное капание конденсата, стекающего по
желобу в водосток.
Чудовище валяется на полу и мелко подрагивает лапками.
Наклоняюсь, чтобы добить мерзкое создание, переговнявшее мне все
утро своими приставаниями, но в последний момент передумываю,
подхватываю насекомое с пола и вышвыриваю в распахнутое окно.
Одновременно с этим действием слух прорезает еще более мерзкий
звук. Бензопила, чтоб ее!
- Вы издеваетесь!? Вы время видели!? - ору во все горло,
перевешиваясь через подоконник.
Ноль внимания! Да кто ж меня услышит сквозь эти звуки? Нахер
отпуск! Нахер эта деревня! Что меня дернуло? Я тебя сейчас придушу,
кто бы ты ни был! Натягиваю шорты и решительно направляюсь на
выход. Только бы ни дед какой-нибудь столетний. Со всей силы
тарабаню об облупившийся металл давно не крашенной калитки.
Бесполезно. Противный звук только усиливается. Вероятно, мой сосед
пропиливает свой сад, двигаясь по направлению к выходу. От ударов
заржавевшие петли калитки выдают еще более противную какофонию
звуков, и я, нащупав крючок с обратной стороны, самовольно отворяю
вход в соседский двор.
В следующую секунду моему взору предстает задница. Хорошая такая
мясистая задница. Не знаю, может, сорок шестого, может сорок
восьмого размера. Я не силен в размерной сетке, но то, что пятая
точка, обтянутая синим денимом, далеко не эсочка и даже не эмочка -
это факт. Я бы и дальше пялился на сие великолепное зрелище, если
бы к противному звуку не добавилось ощущение острой пронизывающей
боли.
Мелкая собачонка, похожая на крысу, вгрызлась мне в ногу, выбрав
ну, самое неудачное место, а именно большой палец. В итоге крысеныш
вместе со сланцем летит вдаль. А его хозяйка, приметив боковым
зрением полет своего питомца на моем шлепанце, громко айкнув и
ахнув, выпрямляется в полный рост. Наконец, откинув в сторону пилу.
Соседка порывается броситься к скулящей крысе.
- Куда!? Стоять! - рявкаю я не своим голосом.
Под левой ногой моей соседки растекается небольшая алая лужица.
За доли секунды преодолеваю расстояние между нами и присев на
корточки осматриваю ее стопу. Небольшая аккуратная ножка заключена
в кожаную сандалию. Обувь обвивает ногу несколькими ремешками один
из которых нещадно уничтожен цепью пилы. Сухожилие цело. Выдыхаю…
Но рана приличная, к тому же рваная. И по-хорошему было бы неплохо
ее зашить.
- Что вы делаете? Кто вы вообще такой? - лупит меня по спине
женщина, потому что я не нашел ничего лучшего, чем закинуть ее на
плечо и отнести к себе домой.
