Машина майора Алексея Громова свернула с трассы и покатила по узкой землистой дороге, окутанной с обеих сторон стройными рядами берез. Эти милые деревья, чьи стволы удивительно ровно тянулись вверх к синему небу, казались нежными и утонченными созданиями. От легкого летнего вечернего ветерка листва деревьев чуть шевелилась, придавая некую подвижность этим элегантным растениям. Листва шуршала, словно деревья переговаривались между собой, сообщая друг другу новости или хвастаясь дивной своей красотой. Громову всегда были приятны эти забавные деревья, которые были не редкость в Подмосковье. Здесь, в лесу, среди берез, он чувствовал какую-то раскрепощенность, деревья, словно придавали ему новые силы. Летний свежий лесной ветерок, насыщенный чистым кислородом в купе с лесными ароматами трав, кустарников и цветов, придавали особое ощущение, при котором хотелось лишь наслаждаться дивными звуками природы и освежающей прохладой леса, предаваться отдыху, мечтам, позабыв все городские тяжбы и заботы. Косые вечерние лучи уходящего солнца поднимались все выше, падая на березы, и приближаясь к их верхушкам, окрашивая их в золотистые тона, и одновременно увеличивая число теней, ползущих по земле, словно сотни щупалец неведомого чудовища.
Было уже пять, когда машина Громова, шурша галькой, подъехала к воротам. Громов увидел часового, спешно отворявшего ворота. Солдат вытянулся и отдал честь, в знак приветствия старшего по званию. Громов кивнул головой, проезжая мимо солдата, сделал полукруг у фонтана и остановился у двери дома.
На порог выбежала горничная, она подбежала к Громову. Женщина лет тридцати была беспокойна, на лице виднелись усталость, печаль и страх. Громов, глядя ей в глаза, заметил в них несколько лопнувших сосудов.
– Вы плохо выглядите, Лиза, вам нужно поспать.
– Как тут отдохнешь, – возражала горничная. – Мы с Людмилой Федоровной, почитай, всю ночь глаз не сомкнули.
– Как она? – спросил Громов, открывая дверь дома.
– Она выглядит не лучше меня, – сказала Лиза, сопровождая майора.
В холле майор увидел доктора Черемных.
– Мое приветствие, – произнес доктор. – Как долетели?
– Благополучно, – ответил Громов. – Я прямо с аэропорта.
– Я пойду к Людмиле Федоровне, – сказала тихим, сдавленным голосом Лиза. – Ей нужна моя поддержка. Вы располагайтесь. Он ждет вас наверху. И не забудьте зайти к Людмиле Федоровне, она просила.
Лиза ушла, доктор взял Громова за руку.
– Прежде чем вы пойдете к Борису Ивановичу, я хочу поговорить с вами о его состоянии, – сказал Черемных.
Они вдвоем поднялись по ступенькам на второй этаж и вошли в одну из комнат.
– Присаживайтесь, – вежливо предложил доктор.
Они оба сели в кресла, друг напротив друга. Между ними находился небольшой деревянный столик, на котором лежал портфель доктора. На стенах комнаты, на многочисленных полках, на полу всюду были выложены, висели, разнообразные статуэтки, изображающие дивных животных, людей, богов, фантастических существ. Все это были изделия из разных эпох, принадлежащие мастерам разных стран. Хозяин дома бывал подолгу службы в разных районах земного шара и всюду собирал диковинные предметы старины. Его прельщали древние изделия искусства разных эпох из разных стран мира. Ценность их была в том, как говорил сам коллекционер, что все они были подлинными. Борис Иванович не любил копий или тех рукотворных изделий, которые изготавливались в больших количествах для широких масс. Он предпочитал единичные изделия.
Громов часто бывал в этой комнате, все здесь было ему знакомо, так как Борис Иванович многие статуэтки, картины, вазы приобрел, находясь с Громовым в командировке. О каждом предмете, находящемся в его коллекции, Борис Иванович любил рассказывать подолгу, хвастаясь своим немногочисленным посетителям домашним музеем. Но никто, даже его друг и ученик, Громов, не бывали в лавках и магазинах, где Борис Иванович приобретал свои драгоценные предметы старины, так как он всегда покупал их сам. Особая и важная ценность предметов, из коллекции Бориса Ивановича, заключалась в необычном, неповторимом искусстве изготовления изделия. Каждый из этих предметов хранил в себе некую тайну изготовления, которая принадлежала тому или иному мастеру. Громову же все эти предметы напоминали те страны, континенты, города и селения, в которых они были приобретены трепетным коллекционером.
