Торговцы заполонили улицы Женавы от гавани и до площади Бьянти – в город ворвался беспокойный веселый дух ярмарки.
Эймар был неимоверно горд собой – на днях мальчику исполнилось семь, он стал совсем взрослым, и отец позволил ему сопровождать старших.
Люди толкались, кричали, до хрипоты торговались за каждую безделушку. Эймар быстро освоился и принялся разглядывать груженые всякой всячиной повозки. Зазевавшись, едва успел отпрыгнуть от огромного чана. Девушка с лентами в рыжих волосах помешивала в казане что-то тягучее и до одури сладко пахнущее. Она заметила Эймара, улыбнулась – мальчик смутился и прошел мимо, забыв о сладостях.
Отец и дядя Леон задержались возле похожего на медведя лудильщика. Тот опускал почерневшие оловянные ложки и вилки в кипящий котелок и споро доставал уже сверкающие.
Мать остановилась у лотка с яркими платками, что-то спросила у толстого торговца, тот засуетился.
Эймар вытянул шею – между заваленных пестрым добром телег блеснул луч. Мальчик забыл об отцовских запретах, рванулся к повозке – шпаги, сабли, ножи…
– Пошли, Эймар, – отец опустил руку ему на плечо.
– Тысяча дохлых теней, Террис! Ты не уничтожишь все клинки в мире, – Леон рассердился, выхватил с лотка небольшую шпагу, согнул лезвие, ловко крутанул в руках. – Туары не спросят твоего сына, почему он не умеет драться!
– Пока туары далеко. Но коль скоро в руках у Эймара появится оружие, он погубит и других, и себя. Abyssus abyssum invocat! Бездна взывает к бездне!
Эймар почувствовал, как напряглась отцовская рука.
– Книги выпотрошили твои мозги! Мальчишке нужна шпага, а не философии!
Он огляделся, поискал глазами маму. Флория накинула на плечи новый платок, белый в красных розах. Торговец восхищенно цокнул языком. Мальчик вздохнул – мама нравилась всем, и он очень гордился ею, но так хотелось, чтобы мама улыбалась только ему!
Тем временем отец с Леоном сцепились не на шутку.
– … тебе мало войн, скажи? – голос Терриса дрожал, – вы с Флорией могли погибнуть еще детьми!
– Не я начинал эти войны, – огрызнулся дядя, – и они не закончатся никогда. Да, туары пока не добрались до Женавы, зато рядом околачиваются школяры. И они, тысяча теней, дразнят твоего сына каждый день!
Отец тяжело выдохнул, хватка на плече Эймара сразу ослабла. Террис молча протянул тугой кошель Леону.
Мальчику стало стыдно. Он так и не научился давать сдачи: боялся идти с кулаками на рослых школяров, а к оружию его не подпускал отец. Школяры не теряли случая высмеять разноцветные глаза Эймара, и он спасался как мог – бегством.
Террис вмиг сгорбился, постарел. И радость от того, что шпага, считай, была в руках, сразу поблекла. Эймар расстроенно глянул отцу вслед. Прохожие налетали на него, толкали из стороны в сторону – тот спотыкался, рассеянно поправлял очки и шел дальше, ничего не видя вокруг.
– Попробуй-ка эту!
Перед носом блеснуло начищенное лезвие. И стоило только взяться за эфес, как мальчик забыл о споре, об отце, о школярах…
Шпага мешала идти, путалась под ногами, но Эймар чувствовал себя так, будто выиграл два, нет, три, или даже пять сражений с туарами. Тем более рядом шла мама – красивая, в нарядном платке. Что ему теперь школяры!
Эймар поравнялся с сиропным чаном, дождался, пока рыженькая посмотрит в его сторону и подмигнул. Девушка прыснула со смеху, и мальчик рассмеялся вслед за ней.
Высоко в небе крикнула птица. Эймар поднял голову, засмотрелся на большой серый силуэт. Птица очертила в небе круг и крикнула еще раз – призывно и жалобно. Перед глазами мальчика пробежала темная тень, он вздрогнул, махнул рукой – и тень исчезла.
