Бегство и экстрадиция Чарльза Ф. Доджа, бесспорно, повлекли за собой одну из самых необычных битв с правосудием в истории уголовного права. Средства, которыми располагали те, кто был заинтересован в побеге заключенного, были неограничены, и главный заговорщик, ради безопасности которого был похищен Додж, был настолько влиятельным в политических и криминальных кругах, что ему почти удалось бросить вызов прокурору округа Нью-Йорк, даже при поддержке военного и судебного аппарата правительства Соединенных Штатов. Ибо в то время, когда Додж совершал побег, одного шепота Хаммеля было достаточно, чтобы сухие кости многих влиятельных и якобы уважаемых чиновников затрещали, а язык в ужасе прилип к небу.
(Офис окружного прокурора в Нью-Йорке, несомненно, является одной из лучших сторожевых башен, с которых можно наблюдать "реальные детективные истории").
Артур Трейн, бывший когда-то членом этого прокурорского штаба, имеет возможность записать несколько любопытных и захватывающих "правдивых историй преступлений". Ничто так не походит на вымысел, при том, что это истинная правда, несмотря на драматический интерес, как представленный здесь "Побег в Техас".
Те, кто читали газеты несколько лет назад, помнят имена Абрахама Хаммеля и Чарльза Ф. Доджа. Последний, железнодорожный кондуктор, который якобы лжесвидетельствовал по указанию первого, известного как одного из самых блестящих и наименее щепетильных адвокатов в этом городе. Одной из самых больших амбиций окружного прокурора Джерома было привлечь Хаммеля к ответственности. Такая возможность была. Если бы только Доджа можно было заставить свидетельствовать в суде об этом лжесвидетельстве, то Хаммеля, несомненно, осудили бы за преступление, которое не только лишило бы его адвокатской профессии, но и посадило бы в тюрьму.
Додж убежал и исчез, когда шторм, казалось, вот-вот разразится. Где же он был? Кто мог найти и вернуть его вопреки желанию Эйба Хаммеля? РЕДАКТОР.)
Кто мог совершить то, в чем закон был бессилен? Хаммель. Кто мог загнать на край света людей, на которых раньше не лежала и тень сомнения? Хаммель. Кто диктовал начальникам полиции иностранных городов, что они должны или не должны делать в тех или иных случаях, и кто мог движением пальца вызвать в свою похожую на темницу контору в Нью-Йоркском Лайф-Билдинг, куда его переселила фирма с Сентер-стрит? Самый выдающийся юрист, самый выдающийся гражданин? Конечно, нет, только Хаммель. И теперь Хаммель боролся за свою жизнь. Единственным человеком, стоявшим между ним и железными прутьями Блэквеллс Айланд, был Чарльз Ф. Додж – человек, которого он похлопал по колену в своем кабинете и назвал "талисманом", когда по роду своей деятельности нуждался в небольшом лжесвидетельстве, чтобы помочь богатому клиенту.
Хаммель в ужасе задействовал все ресурсы, к которым за сорок лет практики были привязаны его крошечные щупальца. Кто скажет, что, хотя он и делал вид, и каждый вечер легкомысленно развлекался в Tenderloin, он не был уверен, что в конце концов эта опасность исчезнет, как и другие, которые время от времени угрожали ему во время его преступной карьеры? Но Хаммель прекрасно понимал упорство человека, решившего избавить Нью-Йорк от его пагубного влияния. Его Немезида преследовала его. В его снах, если он вообще когда-нибудь видел сны, она, вероятно, принимала облик широкоплечего окружного прокурора, в тени офисного здания, где мелкий мошенник занимался своим делом. Если бы ему сказали, что эта Немезида на самом деле веселый человек небольшого роста с круглым румяным лицом и блестящими голубыми глазами, то он бы рассмеялся так искренне, как только мог. Но таков был факт. Маленький человек, похожий не столько на детектива, сколько на коммивояжера, продающего Масло Св.Питера или еще что-нибудь, с манерами столь же мягкими и голосом столь же мягким, как весенний зефир, который всегда снимал шляпу, когда входил в контору, казалось бы, застенчивый до самоуничижения, был тем, кто взял Чарльза Ф. Доджа у границ Мексики и держал его железной хваткой, несмотря на всех тех к кому Хаммель мог обратиться за помощью, от жуликоватых полицейских чиновников и продажных судей, до банд головорезов под видом шерифского отряда, боровшихся за его освобождение.
