1981 год, 25 мая.
До того, как в тысяча девятьсот пятьдесят пятом в этом здании поселился Московский топографический политехникум, здесь была кутузка. При проклятом царизме – Сретенский арестный дом, а позже, в советские времена – тюрьма № 2 УМВД Московской области. Впрочем, любому, даже непосвященному человеку достаточно было только взглянуть на это двухэтажное строение, затерянное в путанице Колобовских переулков, чтобы обнаружить в нём некоторое сходство с исправительным учреждением. А уж если, пройти через арку ворот внутрь замкнутого типично тюремного двора, выложенного еще дореволюционной брусчаткой, то всякие сомнения в первоначальном предназначении сей обители отпадали окончательно.
Под этой самой аркой и стояли, о чём-то оживленно беседуя, двое парней. Обоим лет по девятнадцать, не больше. Примерно одного роста, совершенно разные внешне, они, тем не менее, были чем-то похожи. Знаете, как бывает, когда люди много и тесно общаются? Вольно или невольно они перенимают друг у друга манеру разговора, жесты… Налицо был тот самый случай, хотя ребята жили в разных концах Москвы и познакомились всего два года назад, волею случая оказавшись в одной учебной группе инженерной геодезии. Надо сказать, что взаимная приязнь между ними возникла практически сразу… после того, как они собрались начистить друг другу физиономии, но передумали.
Ссора назрела по весьма серьезному поводу – не поделили место в аудитории. Слово за слово, и процесс пошел. Но, некстати, а, может, наоборот, очень кстати появившийся в дверях преподаватель не позволил бурной дискуссии перерасти в примитивный мордобой. Он ещё с порога все понял, поскольку работал здесь не первый день и насмотрелся всякого, а потому, хорошо поставленным голосом гаркнул:
– Мишаков! Мишанин! Прекратить!
Он помнил обоих забияк, поскольку совсем недавно имел удовольствие счастье принимать у недавних десятиклассников вступительный экзамен по математике. Как-то очень уж комично у него прозвучало это Мишаков-Мишанин… Дело было первого сентября, шел первый день занятий, ребята пока только присматривались, принюхивались, словно собаки в стае, и перезнакомиться толком не успели. И выходило, что сцепились-то почти однофамильцы. Вроде бы ничего особенного, но тогда всем присутствующим ситуация почему-то показалась чрезвычайно смешной. В результате группа в полном составе ржёт, как подорванная, а эти двое, сохраняя довольно глупое выражение на лицах и позабыв о первопричине инцидента, переглядываются и дружно усаживаются за один стол. Дальше – больше. Выяснилось, бывает же такое, что обоих родители обозвали Мишками. Хорошо, хоть отчества оказались разные: у одного – Тимофеевич, у другого – Витальевич. Стало быть, Мишаков Михаил Тимофеич и Мишанин Михаил Витальич намеревались выяснить, кто из них более не прав, по поводу прав на конкретное место в аудитории.
О чуть было не возникшем конфликте никто больше не вспоминал, а после занятий несостоявшиеся спаррингисты заглянули в ближайший магазин на Цветном бульваре, купили пивка и прямо в сквере на лавочке его распили, нарушив тем самым какую-то статью административного кодекса, о чем им тут же сообщил проходивший мимо милицейский патруль. Впрочем, менты не слишком придирались и позволили ребятам спокойно удалиться. С тех пор эти двое стали, что называется, не разлей вода.
Так вот… Стояли они в тени арки и что-то обсуждали, совершенно не интересуясь происходящим вокруг. А тем временем по брусчатке, стуча каблучками, бежала, выпорхнувшая откуда-то из глубин бывшей тюряги, симпатичная девчонка. Заметив парней увлеченных разговором, девушка перешла на мягкий кошачий шаг и тихонько подкралась к ним сзади:
