Дорога к бабушке казалась Саше бесконечной. Сначала душный поезд, где стучали колёса: «тук-так-скучно-скучно», потом тряский автобус, пахнущий бензином и чьими-то пирожками с капустой, и наконец – пыльная просёлочная дорога, по которой папина машина ехала медленно, объезжая колдобины и пугая кур, разбегающихся с громким недовольным гоготом. Саша прилип лбом к стеклу. За окном мелькали зелёные поля, старые покосившиеся заборы, огороды с пугалами, похожими на задумчивых стражей, и синее-синее небо, какое бывает только в деревне, без городской дымки.
– Ну вот, сынок, почти приехали, – сказал папа, притормаживая у знакомых резных ворот. – Готов к бабушкиным пирогам, свежему воздуху и… полному отсутствию вай-фая? – Он улыбнулся, глядя на Сашу в зеркало заднего вида.
Саша фыркнул. Отсутствие интернета было, пожалуй, самым грустным в этих каникулах. Но! Бабушка! И её пироги! И… тайна. Потому что бабушкин дом был самым загадочным местом на свете. Старый, деревянный, с резными наличниками, похожими на кружево, и огромной раскидистой яблоней во дворе. Он всегда казался Саше живым существом, тихо посапывающим на солнышке и хранящим в своих потемневших от времени стенах миллион секретов.
Машина заглохла. Саша выскочил первым, вдохнув полной грудью. Воздух! Пахло свежескошенной травой, нагретой солнцем землёй, дымком (где-то жгли сухую листву) и… чем-то очень вкусным, плывущим из открытых окон дома. Пироги! Точняк!
– Ба-а-абуля! – закричал Саша, бросаясь к крыльцу.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась она. Невысокая, кругленькая, в ярком цветастом платье и переднике, утыканном загадочными пятнами – то ли от варенья, то ли от краски, то ли от волшебства. Её лицо, похожее на спелое румяное яблочко, расплылось в широченной улыбке.
– Внучок! Сашенька! Приехали-таки! – Она открыла объятия, и Саша уткнулся носом в мягкий, пахнущий ванилью и чем-то древесным передник. – Ой, какой большой стал! Совсем мужичок! Ну, иди, иди, проходи! Папа, заноси вещи! А я тут как раз яблочный в духовке допекаю, тот самый, с корицей!
В доме пахло ещё сильнее – тёплым хлебом, старой древесиной, сушёной мятой и… кошкой. Знакомый рыжий комок с белой манишкой и вечно удивлёнными зелёными глазами лениво поднял голову с бабушкиного вязаного пледа на диване.
– Привет, Сёма, – ухмыльнулся Саша. Кот был его старым соратником по летним проказам и главным экспертом по сну в самых неожиданных местах. Сёма потянулся, зевнул во весь рот, показав розовое нёбо и маленькие острые зубки, и не спеша пошёл навстречу, потираясь о Сашины ноги и громко мурлыча: «Мррр-мяу?» (Это явно означало: «Привет, двуногий. Где подарки? Или хотя бы вкусняшки?»)
– Пока без подарков, лентяй, – почесал Саша кота за ухом. – Но бабушка пирог печёт!
Пока папа заносил чемодан и обменивался с бабушкой новостями (взрослые разговоры про урожай, здоровье тёти Глаши и цены в магазине), Саша огляделся. Дом был таким же, каким запомнился с прошлого лета: уютным, немного захламлённым интересными вещицами, и дышащим спокойствием. На стене тикали старые ходики с маятником. На подоконнике в кухне стоял его старый друг – кактус Колюн, подаренный бабушкой лет пять назад. Из маленького колючего шарика он превратился в этакого зелёного ежа размером с добрую чашку, утыканного длинными, острыми как иголки шипами. Саша помахал ему рукой:
– Привет, Колюн! Вымахал! Небось, воду опять забывали тебе подливать?
Колюн, как всегда, молчал. Но Саше показалось, что он чуть повернулся к солнцу, демонстрируя свои лучшие колючки. Или это ветерок из окна?
– А вот и главный гость! – бабушка внесла на кухню дымящийся, румяный пирог. Запах корицы и печёных яблок заполнил всё пространство. – Садись, внучек, сейчас чайку налью. Рассказывай, как в городе? Учёба? Родители?
