Сашка валялся на диване. В квартире больше никого не было, мама и отчим еще не вернулись с работы. Делать абсолютно нечего, да и лень. Ярко светило солнце, за приоткрытым окном на улице шумели машины, невнятно доносились разговоры прохожих.
Немногочисленных приятелей, как сговорившись, одновременно отправили в деревни, к бабушкам. Старшее поколение считало, что подростковый организм обязан летом отдохнуть от города и набраться здоровья вблизи рек и лесов. Сашкины приятели обзывали такой отдых «ссылкой», и стремились сбежать обратно. Смартфоны перед отправкой в ссылку безжалостно отбирались, вместо них выдавались кнопочные «бабушкафоны».
В бабушкиных краях словом «интырнэт» ругались деды, а сетью перегораживали реку, рыбу ловить. Скажи им кто, что в сеть можно заходить, сочтут психом. Чатиться Сашке внезапно стало не с кем, мемасики листать надоело.
Сашка вздохнул, поёрзал, затем перевернулся на живот, понаблюдать за чёрными гуппи, неторопливо плавающими в аквариуме. Рыбки вяло шевелили плавниками и беззвучно зевали. Тоска.
Попытка устроиться на диване поудобнее сопроводилась громким шуршанием. Сашка поискал источник шуршания, и вытащил два пустых пакетика из-под чипсов.
«Утром мать сказала вынести мусор», вспомнил Сашка. Когда Сашка косячил, или забывал что-нибудь сделать, мама никогда на него не кричала. Она просто смотрела, но так печально, что Сашку изнутри пробирало странное муторное чувство, которое он никак не мог понять.
Идти к мусорным бакам не хотелось. Сашка вздохнул, как наяву представил мамин взгляд, и сделал над собой героическое усилие. Натянул джинсы, прихватил смартфон, с которым никогда не расставался, впихнул ноги в кроссы, забрал пакет с мусором, и вышел из квартиры.
Время перевалило за полдень, солнечный диск наполовину спрятался в верхушках пирамидальных тополей. Сашка стоял возле угла дома, думая, куда податься.
«Надо сходить в магаз. Купить колу, чипсы, и валить домой» – решил Сашка.
На противоположной стороне улицы располагался сетевой супермаркет, нужно всего лишь пройти через подземный переход. Но как только Сашка спустился вниз, навстречу ему появилась семья. Папа, мама, и мальчик лет пяти, с красным воздушным шариком, парящим над головой. Мальчик дёргал маму за руку, заразительно смеялся, и Сашку накрыло воспоминанием из детства.
Он неожиданно вспомнил, как лет десять назад, точно так же, с папой и мамой, шел по этому самому переходу, возвращаясь из парка. Откуда-то изнутри пощекотало смутное воспоминание о той своей чистой, искренней радости. Сашка с родителями тогда гулял в парке почти весь день. Катались на лодке, ели мороженое. Сашка познакомился с ровесниками, и бегал с ними по аллеям, заливисто хохоча.
Яркое, светлое детское воспоминание нахлынуло так сильно, что Сашка, выйдя из перехода, вместо магазина повернул направо, мимо витрин, до угла, еще раз свернул, и пошел по тупиковой улочке, ведущей к парку. По той самой узкой, короткой улочке, по которой ходил на прогулку с папой и мамой.
Время на этой улочке, казалось, остановилось. Обсаженная с обеих сторон вековыми деревьями, она утопала в тени. Ветви грецких орехов и платанов сомкнулись, переплелись на высоте пятого этажа, образовав зеленый тоннель, просвечиваемый косыми солнечными лучами. Слева вдоль тротуара тянулись облупленные пятиэтажки, построенные еще во времена молодости Сашкиного деда, а справа раскинулся заброшенный сквер, в центре которого уродливым кубом торчал бывший кинотеатр.
Улочка оборвалась на берегу безымянной речушки, огибающей парк, и служащей его естественной границей. Сашка перешел речку-безымянку по выгнутому крутой дугой мостику, и оказался в парке.
