Место твоего спокойствия
Душа.
Я столько всего про нее знаю. Столько слышал. Я столько раз был к ней близок, но так ни разу ее не смог увидеть. А потрогать и подавно.
Душа есть у всех и каждого. Она есть в людях, в животных, есть в птицах и рыбах. И чем меньше носитель души, тем она слабее. Бесполезнее.
Рыбью душу не поместить в машину. Рыбью душу не передать автоматону, чтобы он рассекал своей острой лапой поля сражений. Ее не хватит даже на самую слабую и тусклую лампочку в доме.
– Вот ты где! – раздался голос из-за спины, и я моментально вскочил. Оторвался от прекрасного вида, что простирался передо мной.
– Господин регент, – я встал по стойке и смиренно поклонился. Не могу не поклониться.
– Слуги донесли, что вы с госпожой вернулись с передовой. Ее нет, тебя нет. Я запереживал…
Он запыхался. Подняться на разрушенную караульную башню задача не из простых. Особенно в его возрасте. Сколько ему? На вид, лет семьдесят. Больше. Он никогда не говорил мне, сколько ему лет. А я и не спрашивал.
Господин регент поднял покосившийся и рассохшийся табурет, подогнул низ мантии и сел. Дух перевести. Мантия черная, с плеч до стоп, золотом и камнями расшита. Сверкает в лучах солнца, что пробивается через щели в стенах.
– … ты тут… А госпожа?
Я сделал шаг к осыпавшейся стене и аккуратно посмотрел вниз. Она лежит в поле цветов, раскинув руки, смотрит на голубое небо и золотое солнце. Иногда глядит на меня, но вскоре вновь возвращает взгляд на небо. Знаю, что представляет сейчас, будто вот-вот упадет в бескрайнюю синеву.
Голубое платье на госпоже помялось и испачкалось. Волосы растрепаны, а обуви и след простыл. Но она даже и не думает обо всем этом. Лежит среди кустов янтарных пионов и смотрит на небо. Это ее место спокойствия. Ее место силы.
Она уже многие годы проходит на это поле, чтобы найти внутри себя ответы на какие-нибудь важные вопросы.
Я поднимаю свой взгляд выше и не могу уйти от янтаря этих густо высаженных цветов.
Это она их тут приютила. Еще будучи ребенком, она приказала высадить весь внутренний двор замка этими цветами. Ушли долгие годы, чтобы распустились первые бутоны, но сейчас… нет ни конца, ни края этим кустам. От стены до стены. Весь внутренний двор. Даже дорожки заросли.
– Сателлит? – вдруг одернул меня господин регент.
– Она внизу, – делаю я шаг назад, чтобы не портить для нее такой прекрасный вид. Снова оказываюсь в полумраке разрушенной башни. Мох и сырость, что не успевают исчезнуть в перерывах между дождями или штормами на море.
– Черт возьми, я бродил-бродил, кричал-кричал, а она не отозвалась…
– Вы каждый раз так делаете, и каждый раз поднимаетесь на башню ко мне. В этом ритуале есть скрытый смысл, ведь так, господин регент?
– Хах… – фыркнул он. – Да… и каждый раз я нахожу тебя здесь. И каждый раз ты стоишь по стойке до тех пор, пока я не попрошу тебя сесть. И каждый раз ты забываешь, что у меня есть имя… В этом есть смысл, сателлит?
– Да. Он в моем глубочайшем уважении к вам.
– Сядь уже, парень. Я двадцать лет как не являюсь регентом ее высочества. А для тебя я и подавно чужой человек… – серая кошка, что пряталась под потолком на сгнивших досках, практически бесшумно спрыгнула вниз. Обтерлась мордой об мантию господина регента и запрыгнула к нему на колени. – Ну привет.
Кошка легла и начала громко мурлыкать.
– Вам нужен отчет с передовой, господин? – я скатился по стене и сел на холодный пол. Прямо у разбитой стены. Чтобы из темноты наблюдать за ней. За моей принцессой.
– Молодец. Глаз с нее не сводишь, как и должен… Однако… – мысли у него уже скачут. Возраст берет свое, но я почему-то его отлично понимаю. Он столько всего держит в голове, о столь многом думает, что это уже и неудивительно. Нельзя так много работать на износ. Ему бы отдых, но кто я такой, чтобы советовать подобное. – … однако… Однако да! Что с фронтом? Центральная армия закрепилась? Получилось ли расквартировать восточный гарнизон?
