На первый взгляд комната похожа на
дешевый придорожный отель.
Если бы не высокие заборы с колючей
проволокой, необходимость показать паспорт на проходной и табличка
над входом с названием исправительной колонии общего режима, можно
было решить, что я остановилась на ночь в каком-то захолустье.
Я здесь потому что мой муж зек. Был
уважаемым бизнесменом, а теперь у него целый послужной список
состоящий из разного рода преступлений.
Я прихожу к нему на свидания два
раза в месяц. И так уже полгода. Но до сих пор не могу к этому
привыкнуть.
Дверь за спиной закрывается. Я делаю
шаг. Еще один. Потом останавливаюсь. Он уже там. За столом.
Щетина, темные круги под глазами.
Видно, что вымотан. Но, черт возьми, все равно красивый. Даже
слишком. Захар поднимает взгляд, а меня будто током лупит. Эти
глаза... холодные, цепкие. Сканируют меня так, что хочется
спрятаться. Или убежать. Но я почему-то не могу.
Я сглатываю, сжимаю пальцы в кулак,
чтобы не разреветься прямо сейчас.
Мне стыдно признаться, но я
одновременно боюсь и желаю собственного мужа.
Он жесткий и грубый. Я почти ничего
о нем не знаю, хотя у нас есть дочь.
Он трахает меня, потом закуривает,
потом снова трахает, спрашивает о дочери и курит. Потом я ухожу. И
несколько дней провожу в слезах.
Мы почти не разговариваем. Только о
дочери. А еще он каждый раз спрашивает вернулась ли ко мне
память.
Но нет.
Последние шесть лет все так же
стерты. Намертво. После полученной мной черепно-мозговой травмы. И
я почти уверена, что каждый раз после моего отрицательного ответа,
я замечаю в его взгляде облегчение. Словно он не хочет, чтобы я
вспоминала. Словно в прошлом между нами случилось то, о чем мне не
стоит знать.
— Юля. — Он произносит мое имя так,
словно оно обжигает его язык.
— Привет, — мой голос звучит жалко.
Тихо. Почти растворяется в холодном пространстве. — Ты... как? —
Глупый вопрос. Бессмысленный. Что я вообще хочу услышать?
— Отлично, Юль. Как видишь..
Курорт.
Теперь в его голосе появляется
знакомая ирония. Даже здесь. Даже в этом проклятом месте он не
может не подколоть. Билецкий наклоняется чуть ближе, опирается на
стол.
— Захар... я… — Произношу через
несколько мучительных вдохов.
Нужно говорить. Нужно сказать хоть
что-то, иначе меня просто разорвет.
Но взгляд прикован к двухспальной
кровати. С застиранным постельным бельем. Меня каждый раз
передергивает, когда оказываюсь на ней обнаженной под собственным
мужем.
— Диана... Она скучает по тебе.
Каждый день спрашивает, когда ты вернёшься.
— Я знаю.
Голос у него хриплый, низкий, словно
проникает прямо под кожу, заставляя все внутри судорожно сжиматься.
Взгляд странный сейчас. Нечитабельный совершенно, и глаза
потемневшие, смотрит нахмурившись.
Захар резко встает, стул со скрипом
отъезжает назад. Он обходит стол, становится рядом. Смотрит сверху
вниз, губы кривятся в знакомой усмешке.
— У нас всего два часа, Юль. В этом
месяце лимит встреч исчерпан, с трудом смог договориться, чтоб тебя
увидеть. Давай не тратить время зря.
Он подходит ближе, встает сзади. Я
уже вся дрожу.
Минуту назад была полна решимости
задать ему вопросы, которые не дают покоя, а теперь молчу и
упиваюсь каждым прикосновением мужа.
Захар наклоняется, одна рука ложится
на спинку стула, а другая скользит вверх. Пальцы едва касаются
кожи, и от этого прикосновения у меня перехватывает дыхание.
Едет выше. Сжимает затылок.
Он дергает шпильку и отбрасывает.
Волосы разлетаются по спине.
— Ты охуительно выглядишь. Для меня
так вырядилась, а? — шепчет прямо в ухо, дыхание горячее,
обжигающее. Тянется лицом к моему.
— Захар…
Смотрю в потемневшие глаза, и
ощущение, будто проваливаюсь в бездну.
— Или для кого-то другого? –
перебивает.
