Как то раз мама выдала детям по пакетику орешков в шоколаде и ушла по делам.
Шустрый Семен сразу съел все конфеты из кулечка.
Экономная Танечка усадила своих кукол за стол и разложила им на тарелочки по одному орешку – остальное припрятала в кармашек платья. Про запас.
Семен стоял и молча смотрел, как сестра разливает чай в кукольные чашки.
Смотрел… смотрел… Затем попросил:
– Тань, дай и мне.
– не дам, – отмахнулась девочка, – это мои. Ты съел свои.
– ну дай, ну дай, ну дай… – пытался залезть в карман Танечкиного платья маленький сладкоежка.
– сказала, не дам, – рассердилась девочка, – отстань.
Сёма постоял немного… постоял… топнул ножкой и …его большие, обрамленные густыми черными ресницами глазки стали на полнятся слезами.
Вот скатилась и поползла по щеке крупная круглая слезинка, оставляя за собой блестящий влажный след. За ней торопится другая… и вот – легкое хныканье превратилось в громкий отчаянный плачь, а редкие дорожки из слез – в полноводные ручьи.
Таню всегда поражало, как ее маленький братик так быстро и, главное, вовремя умеет зареветь.
Рыдание становилось все громче, прерывалось судорожными всхлипами. Настоящее горе и обида слышалось в этом плаче…
«Все равно не дам, – упрямо думала девочка, – пусть орет, сколько хочет.»
На шум в детскую зашла бабушка:
– Что случилось? Что не поделили на этот раз? – спросила она детей.
Сёма кинулся к ней, прижался и, продолжая всхлипывать, проговорил:
– она… она… она мои конфеты отобрала! И не отдает! – мальчик уткнулся лицом в бабушкину юбку, а сам украдкой, хитро сощурив глазки, посмотрел на сестру и показал ей язык.
Услышав такую явную, откровенную ложь Таня от неожиданности чуть не задохнулась:
– да он… он… обманывает, – возмутилась девочка, – сам съел, теперь мои хочет!
– вон, у нее в кармане мой пакетик! – Семен пальчиком указал на оттопыривавшийся карманчик платья сестры.
Бабушка погладила мальчика по голове и спросила внучку:
– Ну, что, Танюша, рассказывай. Так где чьи конфеты? Ты – старшая. Как было дело?
Таня, с дрожащими от обиды губками, рассказала, как брат быстро съел свои конфеты и теперь хочет отобрать и у нее.
Бабушка обняла внучку и тихо, так, чтобы не слышал Семен, прошептала на ушко:
– милая, я тебе верю. Он еще несмышленыш. Давай дадим ему немного конфеток? Пусть успокоится. Хорошо? – поправив девочке бантик на тоненьких русых косичках поцеловала в щечку бабушка.
Таня вздохнула, глубоко и обиженно. Поджала губки, достала из кармана пакетик и высыпала брату в подставленную маленькую ладошку половину ее любимых орешков в шоколадной глазури.
Жалко и обидно было до слез.
«Не честно это, – думала девочка, – я ему еще покажу… он еще узнает… вот увидит.»
