Сброс скорости, поворот к открытому створу ангара, левым крылом в миллиметре от края люка, еще легкий доворот – все.
Тридцатый заход завершен. Юбилейный, можно сказать.
– С возвращением!
Голос прозвучал тихо, но будто бы сразу отовсюду.
– Спасибо, Семеныч!
Чуть дрогнув последний раз, «Оса» замерла, мягко погасила подсветку и свернула в рулончик блистер. Попутно намекая эмоциональным блоком, что «всё мол, родной, на сегодня, отлетались, пора и честь знать».
– Как техника?
– Да как тебе сказать… Всё-таки эта «Оса», похоже, женского рода.
– В смысле?
– У предыдущей тот же эмо-намёк ощущался как «хоп, приехали, выметайся давай!». Эдакий «Ос» был. Или «Шершень». Драккар космический, суденышко пиратское. Мелкое и задиристое. Даже жаль, что вчера в расход пошел.
– Такая техника здесь долго не живёт, сам знаешь.
– Знаю. Но суденышко все равно жалко… А в целом – мне так наоборот забавно, что вблизи Объекта теория вероятности с ума сходит. И вслед за ней и творения рук человеческих.
– Дозабавляешься когда-нибудь…
– Да ладно, Семеныч!
– Ладно, не ладно – поосторожнее будь!
– А что б не сделать кораблики побезопасней-понадежней, а?
– Это ты так неуклюже тему переводишь? Ну ладно… Сам прикинь: конструировать специальные, сверхнадежные, с многократно продублированными внутренностями – по трезвому размышлению, дело долгое и накладное. Типовую машинерию проще латать да почаще менять.
– И хорошо, между прочим. А то налепили бы к Станции модулей здоровенных. Народу б нагнали так, что в коридорах не протолкнуться. И вообще…
– Точно. Кстати, не забывай – еще и инспекции всякие, с начальниками всех мастей, визит за визитом… А еще испытания, проверки, перепроверки… Короче – строгости побольше, толку поменьше.
– Точно. Уж лучше, как сейчас – хоть поспокойней. Толку все равно ноль.
– Ну, не так чтобы совсем ноль…
– Да ноль, ноль – зачем лукавишь? Положа руку на сердце – ведь не желает Объект поддаваться разуму людскому, дерзкому и пытливому, хоть ты тресни!
– Терпение и труд…
– Ой, только не надо мне вот это вот, в сотый раз!
– Ладно, иди уж…
Лео кивнул, посидел еще пару секунд неподвижно, а потом мотнул головой и бодро произнес:
– Ну, все, хватит хандре предаваться! Неуместной. Мы еще повоюем! На благо человечества. Всего. Не славы ради, а чести для!
После чего резко выдохнул, ткнулся животом в упругий борт, свесился, уперся ногами в кокпит и аккуратно вывалился из кабины лицом вниз, раскинув руки.
Рванувшийся навстречу пол мягко принял и поставил на ноги пилота.
Потом, чуть замешкавшись, повернул лицом к выходу. И снова стал ровным, послав мысленный укор напоследок.
Подмигнув полу, Лео коротким движением одернул несуществующий мундир и, выпятив грудь, быстро зашагал к выходу из причального модуля.
Войдя в коридор и с ходу проскочив зоны контроля и дезактивации, тем же бодрым шагом направился к шахте эскалаторных горок. Вскочил, не задерживаясь, на протянувшийся навстречу белый желоб и, взявшись рукой за его пушистый край, расслабленно замер на полминуты – предоставляя возможность эскалатору, шевелящему ворсинками по ногам и руке, доставить себя к жилой палубе.
Правда, на последних метрах не сдержался – упал на спину и лихо съехал, попытавшись так же лихо вскочить. Словно на авральных тренировках.
Лихо вскочить не вышло, левая нога оказалась чуть впереди правой и корпус слегка повело в сторону, пришлось взмахнуть руками.
– Вот бестолочь, при аварии гравитацию на палубах уменьшают… – пробормотал он под нос и виновато огляделся.
Но, не увидав ни единого свидетеля конфуза, вновь приободрился и направился к своей жилой секции, небрежно чиркнув указательным пальцем по матово-желтой поверхности стены.
