Продолжая беседовать, они повернули в неприметный боковой коридорчик. Сан Саныч усмехался, не скрывая иронии к собеседнику. Тот, впрочем, в долгу не оставался и тоже демонстрировал терпеливую снисходительность.
– …иначе происходит застой с последующим загниванием! – провозгласил собеседник Сан Саныча, продолжая начатую мысль. – Они доиграются до прорыва этого отвратительного гнойного нарыва…
– Фу, – поморщился Сан Саныч. – Ну и метафоры у вас!
– Уж какие есть! Бунт в России сами знаете какой бывает, читали классику? Грязный и кровавый…
– Там не так сказано, – возразил Сан Саныч.
– Да я не цитирую! – отмахнулся его собеседник. – Я вам про необходимость деятельного сопротивления толкую…
– Всё это старым-старо, повторено до зубовного скрежета и уже поташнивает, если честно! – заявил Сан Саныч. – Все пекутся о народном благе, а народ устал от вас, благодетелей… Придёте к власти, начнёте передел…
– Я понимаю, что в нашей дискуссии вы вынуждены занимать роль равнодушного обывателя, но что ж вы прямо так банально, словно тупой официальный пропагандист! – Собеседник Сан Саныча укоризненно покачал головой. – Вам-то что до передела? Скоро делить-то и нечего будет, уже всё национальное богатство профукали…
– Да вы и сами неоригинальны со своим «месседжем», – засмеялся Сан Саныч и услышал в ответ не менее благодушный смех.
Через минуту Сан Саныч остановился, а его спутник начал озираться.
– Ну что, здесь? – поинтересовался он.
– Ага. – Сан Саныч кивнул, достал из планшета несколько скреплённых листов бумаги и, прокашлявшись, начал читать вслух: – Именем Российской Федерации…
Спутника Сан Саныча аж передёрнуло:
– Голубчик, прошу вас, не надо! Я этот приговор уже читал и слышал неоднократно… Там почти вся двадцать девятая глава плюс закон «О суверенной демократии»… Как вы там говорили? «Повторено до зубовного скрежета и уже поташнивает»?
Они снова посмеялись.
– Ну что ж, думаю, можно без формализма, – решил Сан Саныч и убрал лист с приговором обратно в планшет. – Курить хотите?
– Да я не курю, – признался приговорённый с грустной улыбкой. – Сейчас жалею…
– Ну тогда не будем тянуть, – рассудил Сан Саныч. – Отвернитесь.
Пока приговорённый медленно разворачивался лицом к стене, Сан Саныч неторопливым, но отработанным движением достал пистолет из кобуры, одновременно снимая его с предохранителя, сделал пару шагов назад, аккуратно прицелился в затылок приговорённого и плавно нажал на спусковой крючок.
Начальство было в благодушном настроении. Сан Саныч начальство не любил (а кто ж его любит?), но, раз уж избежать вызова не удалось, самым предпочтительным настроением начальства было именно такое – когда Сан Саныча называли Сан Санычем.
– Сан Саныч, ты же знаешь, как я ценю твою работу, – доверительно проговорило начальство. – Ты у нас настоящий профессионал, каких мало. Слышал, что тебя называют Гильотиной? За безупречное исполнение наказаний…
С совершенно неподвижным лицом Сан Саныч терпеливо слушал начальство. Все эти похвалы были не к добру. И какая сволочь в их подразделении выдумывает всякие идиотские прозвища?
Наконец, начальство перешло к сути.
– Про тебя, Сан Саныч, спрашивал полпред, прикреплённый к нашей ячейке «Патриотического фронта». Интересовался твоими контактами с осуждёнными. Дескать, много ты с ними разговариваешь…
Начальство смотрело выжидающе, но Сан Саныч обычно старался только отвечать на вопросы и не поддаваться на всякие подтексты и намёки, в которых он всегда чуял провокацию.
– А я ему и говорю, – продолжило начальство, – что ты осуществляешь сбор информации. Перед последним коридором чего только люди не наговорят… интересного…
Сан Саныч оставался молчаливым и неподвижным.
