Соседнее княжество Ворсинг.
Мамочки, да это же скорпионы! Я
дёрнулась от неожиданности. Скорпионы, пауки, сколопендры —
ненавижу их!
Пятнадцать минут назад, когда я
вошла в зал собраний публичной библиотеки, в первом ряду заметила
респектабельную даму. На её коленях стояла корзинка, полная
причудливо изогнутых веток и сухих жёлто-коричневых листьев.
Странно, конечно, решила я, но, может, чайный сбор или какие-нибудь
лечебные травы. Встреча с читателями началась, но мой взгляд то и
дело возвращался к загадочной корзинке, пока я вдруг не поняла, что
там лежат вовсе не травы.
Впрочем, чему удивляться: со своими
читателями я знакома давно и привыкла к их некоторой
эксцентричности. Так уж вышло, что я пишу для газет и журналов
рассказы на довольно своеобразные темы, прямо скажем, на
любителя.
Если, конечно, вам нравятся
детальные, иногда даже слишком, описания реальных преступлений, то
вам непременно стоит их почитать.
Тьфу-тьфу-тьфу, любители есть, пусть
и не так много, как хотелось бы, но я не жалуюсь. Просто
встречаться с людьми, которым нравится читать про убийства с реками
крови, разлагающимися трупами и другими неаппетитными
подробностями, любопытно, но капельку страшновато.
— Виола, милая, что-то давно в твоих
рассказах никого не расчленяли. Неужто так больше не делают? Удобно
ведь, потом ещё мясо с костей снять можно, чтобы в дело пустить, да
и от тела легче избавиться, — заговорила милая опрятная старушка с
чёрным бархатным бантом в волосах. Выглядела она как человек,
который заинтересуется скорее рецептами яблочных пирогов, чем
описаниями преступлений. На несколько мгновений я потеряла дар
речи.
Хорошо, брат отвлёк всех от моего
замешательства: вскочил налить мне стакан воды, но споткнулся и
пролил её прямо на себя. Очень ругался. Это дало мне небольшую
передышку, и я смогла взять себя в руки. А заодно сделать пометку в
записной книжке: «Снимать мясо с костей». Нет, идея-то занятная,
просто от старушки не ожидала.
— Что вы, ни в коем случае,
расчленяют постоянно. Так часто, что я засомневалась, будет ли вам
интересно, — уверенно затараторила я. — Но если хотите, то
обязательно упомяну диссекцию в следующих историях.
— Кого? — недоуменно переспросила
старушка.
— Расчленение. Диссекция — это
медицинский термин.
Взгляд старушки стал враждебным,
вероятно, она сочла ответ излишне заумным. Я оглядела зал: на
встречу пришли человек семь, и все они сейчас смотрели
недовольно.
— Понимаете, наш отец — патолог, —
раздался голос брата с заднего ряда. Зрители повернулись к нему, и
он, помахав рукой, ослепительно улыбнувшись. — Отец работает при
больнице, и всех, кто умер не своей смертью, отвозят к нему. Мы с
Виолой с детства насмотрелись на мертвецов. Бывало, забежишь к папе
после школы: он у трупа со вскрытой грудной клеткой стоит, а
иссеченные внутренние органы на секционном столе разложены в рядок
по мере убывания размера. Нас таким не удивить.
Брат пожал плечами, а я
подхватила:
— Отец всегда разрешал нам читать
медицинские энциклопедии, поэтому иногда у меня проскакивают
специфические термины. Но зато и рассказы ярче выходят. Одно дело,
когда пишешь: «Труп лежит в луже крови», и совсем другое — «Лежит
труп с вырванной селезёнкой, а из вены, ведущей к ней, капает
тёмная, вязкая, почти чёрная кровь».
Многие в зале закивали, и выражение
лица старушки стало дружелюбнее. Нервозность отпустила: я нежно
люблю своих читателей и ни за что бы их не обидела. Люблю и
побаиваюсь, чего уж греха таить. Ведь глупо недооценивать людей,
которые разгуливают по городу с корзинкой скорпионов.
Ближе к концу встречи дама со
скорпионами спросила:
— Мисс Барнс, скажите, вы решили
продолжить образование?
